Проект Каин. Адам
Шрифт:
— Держи ее, брат, — бросил он и ножом взрезал платье девушки.
Две льняных половинки свободно съехали по телу вниз, на сиденье, обнажая загорелую и чистую девичью кожу. Зураб снова облизал губы: да, этим русским кое в чем можно было позавидовать. Вон какие красивые суки у них вырастают. А они, воины Аллаха, будут насиловать их дочерей и матерей, русские все равно никогда не возражают, ни мужчины, ни женщины.
Зураб тяжело задышал, приспустил штаны, доставая свой короткий, но толстый детородный орган, и навалился на нее сверху, пытаясь всунуть член в смазливую русскую сучку. Он поднес нож к самому носу девушки и повторил, на всякий случай:
— Будешь орать, я тебя порежу вот этим, а потом все равно трахну, поняла, сука?
Он ожидал, конечно, хоть какой-то реакции, но не был готов к тому, что вместо слов девушка вдруг змеей кинулась вперед и укусила его за руку. Нож сразу же выпал, а Зураб заорал, одновременно отталкивая ее от себя. Его член как по мановению волшебной палочки сжался в несчастный, испуганный отросток.
— ЧТО?! Эй Зураб, что?.. — девушка развернулась на звук голоса и укусила Ахмета за нижнюю губу, вырывая приличный кусок. Ошеломленный Зураб увидел, что вместо того, чтобы выплюнуть часть губы, она проглотила ее. Ахмет заорал и попытался отстраниться от сумасшедшей фурии, в которую превратилась эта сука. Аллах, а он-то подумал, что она под наркотой! Твою мать! Зураб нырнул под сиденье, пытаясь нащупать упавший нож, и ему на руку тотчас наступила маленькая ножка в туфельке на каблуке. Мужик завопил и попытался выдернуть руку, одновременно отпихивая в сторону сумасшедшую суку.
— Мое лифо, она укушила мия за лифо!.. — Ахмет старался вжаться в дверцу машины, с его обезображенной физиономии потоками текла кровь. Зураб мельком увидел нижние зубы брата, которые теперь, когда их не прикрывала губа, казались невероятно, гротескно длинными. А эта сучка, между тем, явно нацелилась на глаза Зураба — в ее же глазах не было и намека на апатию, которую он видел до этого. О нет, это были глаза дикого зверя, готового рвать на части и убивать.
— РЕНАТ, ТОРМОЗИ! ТОРМОЗИ, Б…ДЬ!! — заорал старший, и водитель послушно ударил по тормозам.
Джип чуть-чуть занесло, девушка повалилась вперед, ее согнутые на манер когтей пальцы чуть-чуть разминулись с выпученными глазами Зураба, разодрав правую щеку в кровь. А потом он двумя руками, сцепленными в замок, со всей силы ударил по незащищенной шее суки, еще раз, и еще, пока она, наконец, не прекратила дрыгаться.
Зураб замер, по-прежнему со спущенными штанами, не в силах поверить в то, что только что произошло. Рядом жалобно поскуливал Ахмет, прижимая руки к порванной губе.
По щеке теплыми струйками текла кровь, уже зараженная вирусом, хотя он, этого, конечно же, не знал. Чернобородый Ренат обернулся к ним и что-то орал, но Зураб не слышал его, он глядел на голую спину девушки у себя на коленях. Он только что убил какую-то сучку, а до этого она откусила пол-лица младшему брату и чуть не вырвала глаза ему самому. А ведь он ее собирался трахнуть…
Зураб, этот бесстрашный воин Аллаха, изящно вытянул шею вперед, и его вырвало прямо на спинку переднего сиденья джипа.
Тот самый врач, что встретился с одной из первых жертв вируса в виде девушки и ее бугая-приятеля, сейчас сам был едва в сознании. Похоже, что он умирал. Его мысли метались от жара, болели, казалось, все внутренние органы, но он еще мог мыслить, мог анализировать происшедшее.
Он подозревал — да черт с ним! — был уверен, что это какой-то новый, неизвестный науке вирус. Начиналась болезнь как обычное кишечное расстройство, сопровождаемое острыми головными болями. Потом начинали распухать суставы, от чего походка приобретала странную неуклюжесть. Температура тела была абсолютно непостоянной, тут определить какую-либо закономерность казалось невозможным. Сначала могла быть почти нормальной, потом в течении минуты подняться до 39, а следом упасть до 34. Такие перепады Алексею как лечащему врачу видеть еще не приходилось. И что самое непонятное, сердце при этом работало так, будто человек только что пробежал километр. Пульс был учащен в два раза, но температура продолжала скакать как лягушка на болоте — и это не вязалось ни с чем, что Алексей знал о человеческом организме.
Врач вздохнул и попытался повернуться на другой бок, чтобы хоть как-то унять ноющую боль в районе сердца. Наконец он устроился поудобней, и снова мог более менее связанно мыслить.
Он догадывался, откуда могла взяться эта болезнь. Нет, конечно, он не мог знать, откуда конкретноона появилась, но предположить, кто за этим стоит было не трудно. Все факты были, что называется, на лицо.
Он не сомневался, что подхватил ту же самую болячку, что была и у той девушки, поэтому сейчас мог размышлять обо всем случившемся, как ни странно, более-менее спокойно. Тогда же он чуть не закатил истерику, увидев их. Кстати говоря, и та девушка и ее здоровяк-бойфренд уже были, скорее всего, мертвы. Точнее не так: его первых пациентов со странными симптомами… как бы это сказать… просто пристрелили и все. Алексей не мог быть в этом уверен — всех почти сразу же перевезли в какой-то специализированное карантинное учреждение, но… Но забирали их четыре амбала в военной форме, в противогазах, за которыми не было видно лиц. Они молча зашли в палату, где Алексей как раз осматривал девушку и трое из них наставили на него и находящуюся в бессознательном состоянии пациентку автоматы. Алексей помнил, что его это напугало настолько, что он даже не стал возражать, когда один из них бескомпромиссным тоном потребовал все документы на этих двух больных. Он, врач, даже и не вспомнил про клятву Гиппократа, а безропотно сходил в свой кабинет и передал карты болезней военным. Он отчетливо помнил, как в мозгу билась только одна мысль: если ты начнешь им перечить, то они тебя пристрелят. А он все-таки предпочитал быть живым, хоть и перетрусившим до усрачки врачом. И вы еще спрашиваете, дамы и господа, кто за всем этим стоял? Вы уверены, что не догадаетесь сами, с трех попыток? Первые две, кстати, не в счет.
Впрочем, вяло подумал он, лучше было бы, если б они его все-таки пристрелили. Хотя бы не пришлось испытывать эту сводящую с ума боль. А еще запах. Вот что даже страшнее. Непонятный, очень насыщенный смрад гниющих помидоров. Он, казалось, волнами накатывал отовсюду, вызывая не только раздражение, но и непонятную самому Алексею злость. Если бы он нашел источник этой вони, он бы собственными руками…
Что ты бы «собственными руками»?
Мысль была настолько четкой и холодной, что ему показалось, будто его окатили ведром колодезной воды. Что бы он сделал? Задушил бы? Убил?
Он замер, пораженный этими мыслями, так не вяжущимися с его собственным представлением о себе. Как будто кто-то другой говорил за него его же голосом. «Влез в твои мозги», вроде так говорили в каком-то дешевом фантастическом фильме, который он видел, казалось, в прошлом тысячелетии. В той жизни, которая была до. До того, как он встретил ту больную женщину, до того, как в больницу с каждым днем стало поступать все больше и больше пациентов с одним и тем же диагнозом: острое пищевое отравление, подозрение на дизентерию. До того, как четверо военных наставили на него свои автоматы и отобрали двух больных, увезли их не понятно куда и зачем, ничего не объясняя и не спрашивая… До того, как все было хорошо.
Через пару секунд он задремал, слишком уставший от всех этих размышлений.
За десять минут до полуночи к нему зашла медсестра, чтобы взять анализ крови, и бывший врач проснулся от невыносимого запаха, как ему казалось, тухлых помидоров. Поглощенный багряной волной ярости, мужчина напал на молоденькую девушку, сломал ей запястье и два ребра. Ей удалось вырваться, а завывавшего, потерявшего последние остатки разума Алексея забрали с собой люди в военной форме, которые (Алексей этого не знал, так как в последние двадцать четыре часа весьма плохо соображал) дежурили прямо здесь же, на каждом этаже, именно на случай таких вот происшествий. Возможно, это были те же самые солдаты, что приходили и за его пациентами до этого, но для Алексея это уже не имело значения.
Следующий день, а с ним и неделя вступали в свои права.
Колесо раскручивалось, с каждым часом все быстрее и быстрее набирая обороты.
Константин Малышев сидел в своем кабинете со стаканом чая в руке. Майор то и дело брал в руки маленький листочек бумаги, на котором была отпечатана очередная шифровка. Перечитывал ее, и почти сразу же по лицу начинала блуждать неприятная, задумчиво-ехидная улыбка. Похоже, дела шли гораздо хуже, чем он смел надеяться.
КОМУ: ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТ ШИРОКОВ В.Г.
ОТ: ПОЛКОВНИК МАСЛОВ Л.С.
ТЕМА: КАИН. ГОРЕЦК.
СИТУАЦИЯ ОСЛОЖНИЛАСЬ.
ЛИКВИДИРОВАНО 75 ГРАЖДАНСКИХ, ПОДВЕРГШИХСЯ ЗАРАЖЕНИЮ. В 40 % СЛУЧАЯХ ЭТО МОЖНО НАЗВАТЬ САМОУБИЙСТВОМ ПРИ ПОПЫТКЕ ДОБРАТЬСЯ ДО ОБСЛУЖИВАЮЩЕГО ПЕРСОНАЛА. 157 ЧЕЛОВЕК НАХОДЯТСЯ В КАРАНТИННОМ БЛОКЕ НА ТЕРРИТОРИИ ЧАСТИ №1242. ПОД НАБЛЮДЕНИЕМ В БОЛЬНИЦАХ ОСТАЕТСЯ ЕЩЕ 419 ЧЕЛОВЕК.
ВЗЯТ ПОД СТРАЖУ ЛЕЙТЕНАНТ КРАСИЛОВ И.С… ПОДОЗРЕНИЕ: ИЗМЕНА РОДИНЕ И РАЗГЛАШЕНИЕ ИНФОРМАЦИИ ПОД ГРИФОМ СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО.
ПРЕДЛОЖЕНИЕ: НЕОБХОДИМА ПОЛНАЯ ИЗОЛЯЦИЯ ГОРОДА; ОБЯЗАТЕЛЬНАЯ ПРОВЕРКА ВСЕХ ВЪЕЗЖАЮЩИХ В СОСЕДНИЕ ОБЛАСТИ НА ПРЕДМЕТ ЗАРАЖЕНИЯ ВИРУСОМ.
ТРЕБУЕТСЯ: РАЗРЕШЕНИЕ НА КОНТРОЛЬ СРЕДСТВ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ В ВЫШЕУКАЗАННОМ РЕГИОНЕ. В ПРОТИВНОМ СЛУЧАЕ МОГУТ ВОЗНИКНУТЬ НЕПРЕДВИДЕННЫЕ И НЕЖЕЛАТЕЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ С ГРАЖДАНСКИМ НАСЕЛЕНИЕМ.
Закодировано 090927 №611-19.