Проект Каин. Адам
Шрифт:
Между тем ведущая новостей продолжала:
— На данный момент огонь удалось локализовать, но ущерб, нанесенный больнице, не известен. Хуже того, в здании находились больные на стационаре, и о их судьбе мы, к несчастью, пока ничего не можем сообщить. Военные просят родственников не появляться около горящего здания, дабы избежать травм и ненужной паники. Вместо этого вы можете позвонить по следующему телефону, где вам предоставят всю интересующую вас информацию: 40-42-15. Повторяю…
Сергей выключил телевизор и откинулся на спинку дивана. Военные?С каких пор армия стала советовать гражданским, что делать? Насколько он знал, прав у всех этих «оловянных солдатиков» с лампасами на штанах не было никаких… если только кто-то, обличенный властью, не озвучивал соответствующие распоряжения.
— Интересно девки пляшут, — пробормотал Сергей. Взглянул на часы: оставалось полчаса до начала рабочего дня, где его ожидал недоделанный проект. Но почему-то сейчас Одинцова не волновали комиссионные, которые он мог бы получить.
Когда Сергей запирал дверь, в голове по-прежнему металась мысль о том, какого лешего понадобилось армии лезть в дела города… и что за всем этим может последовать.
По понедельникам Сергей машину не брал, так как имел плохую привычку накануне вечером выпивать немного пива. Нет, похмельем по утру не маялся, дрожи в руках не было, но давать «гайцам» малейший повод заработать на себе не хотелось. Так что, шагая к остановке автобуса, Одинцов продолжал размышлять о только что увиденном. И чем больше он об этом думал, тем сильнее росло недоумение. Слишком уж много кругом военных. Слишком.
На остановке пришлось простоять почти двадцать минут и Сергей уже начал нервничать, боясь, что опоздает на работу, когда подъехал автобус. Усевшись на свободное место, он услышал, как за спиной две старушки брюзжат, дескать, частники совсем обнаглели: за полчаса не прошло ни одной маршрутки. То их по пять штук одна за другой едут, то не дождаться, как манны небесной. Одинцов про себя с ними согласился, но мысли тотчас перескочили на другое. Почему-то его одолевала непонятная и от этого еще более неприятная тревога. Пустыми глазами он смотрел на проносящийся за окном солнечный пейзаж; смотрел, погруженный в свои мысли, не замечая никого и ничего вокруг; смотрел, пытаясь понять, откуда у него возникло — и становилось все сильнее — ощущение, словно на него надвигается шторм, а он, маленький и несчастный Сергей Одинцов, не знает, куда бежать и где прятаться.
Удивительно, но опоздал он не один, хотя и пришел на добрых двадцать минут позже. Через проходную прошли вместе с Петром Васильевым, рабочим из цеха, который выглядел явно чем-то недовольным. Директор конторы строго относился к «опоздунам», как он называл опоздавших: за пять минут задержки вычитал часовую зарплату. По логике, если уж опаздывал на пять минут, то лучше и не торопиться, прийти к девяти, верно? Верно, только многие по опыту знали, что в таком случае вполне можно было лишиться четверти месячной премии. А если шеф был не в духе — то и половины.
Петр — здоровый мужик, собирающий стеклопакеты — кисло ответил на приветствие Одинцова и сказал:
— Б…дь, ну вот как объяснить шефу, что задержался не по своей вине?
— А что такое?
— Ждал, пока автобус придет — не поверишь! — почти полчаса.
Сергей задумчиво посмотрел на него и сказал:
— Верю, я тоже проторчал на остановке двадцать минут.
— Может, у них там авария какая-нибудь, — Петр пожал плечами. — Всякое бывает… Только мне как-то от этого не легче.
— Это точно, — сказал Сергей только для того, чтобы что-нибудь сказать.
Они махнули друг другу, и пошли в разные стороны: Сергей побрел в офис, Петр направился к зданию цеха. Одинцов видел, что на крыльце кто-то стоит, вроде бы Мишка, не разобрать. Что ж, все равно влетит от шефа, отчего бы и не покурить пять минут — хуже не будет.
— Привет, — Одинцов пожал протянутую пухлую руку, достал сигареты, закурил. Мишка кивнул, он выглядел непривычно задумчивым и слегка рассеянным.
— Повезло тебе, шеф все еще не приехал, — сказал Свердлов.
Сергей почувствовал мимолетный прилив радости, который тут же исчез, как будто и не появлялся. Что-то было не так. Одинцов внимательно присмотрелся к другу и спросил:
— А чего грустный тогда такой?
Мишка помолчал, потом ответил:
— У меня сестру в больницу положили. На стационар.
Сначала Одинцов не понял, а потом перед глазами встала картина горящего здания. Картина, которую он видел по телевизору не далее как час назад.
— Боже, неужели…
Михаил непонимающе посмотрел на него, а потом слабо улыбнулся. Только сейчас Одинцов заметил, каким бледным был его коллега.
— Нет, не в первую. Я тоже видел новости, — он затянулся сигаретой. — Положили в областную поликлинику, у нее какой-то знакомый на работе нашелся, помог с этим. Там, говорят, врачи получше, да и лекарства под рукой, к тому же не так дорого, как в «городской». Хотя сам понимаешь, цена была не так уж и важна, но ты не представляешь, как я рад, что она настояла на своем, и не дала себя уговорить лечь в «городскую».
Он замолчал и тяжело сглотнул, будто в горле стоял комок. Сергей ничего не сказал, только кивнул. Он знал, как коллега любит свою старшую сестру, любит просто до безумия. Нет, не то что бы было что-то такое (хотя некоторые недалекие личности из «цеховых» и позволяли себе пошутить на эту скользкую — по их мнению — тему). Просто мать у Свердловых умерла, когда Мишке было не больше семи, во всяком случае, он как-то упоминал, что только в школу ходить начал. А отца он и не видел никогда, тот бросил семью после того, как Мишке исполнился год. Говорят, сбежал с какой-то шлюшкой, но ключевое слово тут «говорят». Так и получилось, что семи-восьми летний Мишка и его четырнадцатилетняя сестра оказались на попечении у каких-то дальних родственников. Естественно, поневоле сестре пришлось заботиться о Мишке: от родственников, которые раньше видели брата и сестру в лучшем случае пару раз в год, сложно ожидать особой любви. Так и получилось, что сначала она заботилась о Михаиле, а потом и он начал отвечать тем же.