Проект Омега
Шрифт:
12
— Но от миссии своей я все равно не отказываюсь. — Я специально говорю это громко, чтобы Клык и на расстоянии меня слышал.
Мы летим высоко над землей, восемь тысяч футов, не меньше. Температура ниже нуля. Холодно страшно. Глаза слезятся от встречного ветра.
— Я знаю.
— То, чего ты добиваешься — глупо, — говорю я, глядя, как внизу тонкой блестящей змеей вьется через западный Техас река Пекос.
— Их надежды и мечты — не глупость.
Чувствую, как от его слов к щекам приливает кровь.
— Я вовсе этого в виду не
Клык пытается что-то возразить, но я наседаю и не даю ему даже рта открыть:
— Плюс, теперь еще вдобавок ко всему, мы оставили младших одних, под присмотром слепого и говорящей собаки. Ты только вдумайся в это! А я-то совсем спятила, на поводу у тебя пойти! Все, я возвращаюсь!
Наклоняю крыло, заходя на плавный поворот на сто восемьдесят градусов. Но Клык решительно преграждает мою траекторию.
— Ты обещала! Ты сказала, что подумаешь, и что мы посмотрим, найдется ли что-нибудь приличное.
Я скривилась — вот настырный! Никуда от его приставаний не деться! Не знаю, что он там читает на моем лице, Слава Богу, он, по крайней мере, не говорит мне, что недовольные гримасы мне не к лицу.
— Пусть себе, на фиг, взрывают мир, пусть загрязняют воду и воздух, пусть ускоряют глобальное потепление, — настаивает Клык. — Ты, я и все наши устроимся где-нибудь в безопасности, где нас никто не достанет. И вылезем, только когда с этими их играми за мировое господство будет покончено, потому что они сами в тартарары провалятся.
Чтобы Клык когда-нибудь раньше такое красноречие развивал — никогда этого не бывало. Уж не подменили ли его? Я постепенно завожусь:
— Отличный план. А что, если озоновый слой спалят? Придется сидеть в твоем доме взаперти, потому что снаружи спечемся, как курицы в духовке. Или, например, как насчет ртутного заражения всех продуктов? А насчет радиации что скажешь? Может, надеешься, что мы тогда обратно в людей мутировать сможем?
Узнаю на его лице хорошо мне знакомую мину преувеличенного терпения и от этого вхожу в раж еще больше:
— И никакого тебе телика, потому что телевизионщики перемрут и все их зрители тоже. Так что развлекаться будете песенками Газа про запоры. И никаких аттракционов, музеев, зоопарков и библиотек. И туфельки для Надж делать будет некому. Ты нас всех в пещерных жителей превратить хочешь. Чтоб мы при лучине пряли да ткали. А все потому, что тебе на мягком диване валяться хочется в исторический момент существования человечества.
У меня чуть не пена изо рта идет.
Клык спокойно смотрит на меня:
— Чего горячиться? Давай тебя лучше на прядильные курсы запишем. Или на ткачество?
Смотрю на него и вижу, что от моего красочного описания апокалипсиса он вот-вот лопнет от смеха.
Что-то во мне оборвалось. Весь мой мир за последние двадцать четыре часа перевернулся с ног на голову — прежде все было плохо, а теперь стало в сто раз хуже.
— Я тебя ненавижу! — ору я Клыку, и, сложив крылья, на полной скорости миль в двести в час ныряю вниз к земле.
— Ну и катись! — Высоко надо мной голос Клыка удаляется все дальше и дальше в никуда.
Внутри у меня в голове прицокивает едва различимый за свистом ветра в ушах Голос:
Вы, ребята, совсем без ума друг от друга.
13
— Ура, можно ложиться спать, когда хочешь! — пританцовывает довольный Газзи.
— Газ, а совесть у тебя осталась? Если Макс нет, не значит, что кто-то отменил все наши правила. — Игги поворачивается к нему, с трудом сдерживая улыбку. — Макс меня за старшего оставила. Меня слушаться надо… Я… мне… — Он не выдерживает и хохочет, согнувшись пополам и хватаясь за живот.
Надж и Ангел переглядываются, состроив друг другу понимающую мину. Надж берет в руки горсть камушков и раскладывает их по маленьким кучкам.
— В манкалу [4] что ли играете? — интересуется Тотал, подвигаясь поближе к девчонкам. — В следующий раз, когда в магазин пойдем, надо будет картишки подтибрить. В подкидного я вас всех обштопаю. — Он следит за игрой, подрагивая черным мокрым носом.
— Отлично придумал. — Ангел тасует свои камешки, а Надж тем временем размышляет, как Тотал будет держать карты. Может, у него, конечно, на каждой лапе под мехом спрятан большой палец. Кто знает, какие у него еще есть таланты да скрытые возможности. Проверив, сколько позади места, она слегка раскрывает крылья, потряхивает ими и потягивается — благодать!
4
Манкала — семейство настольных игр для двух игроков, распространенных по всему миру (особенно в Африке, в Азии и в Центральной Америке). Ее часто называют игрой в зерна.
— Я тоже хочу крылья, — канючит Тотал уже не в первый раз. — Если бы у меня были крылья, никому бы не надо было меня на руках таскать. Если они даже ирейзерам могли крылья пришить, мне уж наверняка можно парочку подобрать.
— Это больно, Тотал, — откликается Ангел, не отрываясь от манкалы.
— Думаете, ирейзеры вправду окочурились? — спрашивает Надж ни с того ни с сего.
У нее за спиной Игги полушепотом что-то обсуждает с Газманом:
— Нет, здесь необходима искра — иначе не загорится. Надо где-то кремень достать.
— А может, отбеливатель попробовать…
И, чем-то сосредоточенно шурша, они снова затихают.
Надж вздыхает. Без Макс и Клыка они совсем распоясались. Только о своих кремнях, искрах да взрывах и думают. Никакого сладу с ними нет. Вот были бы здесь Макс с Клыком…
— Эй, вы! — неожиданно зовет Игги. — Может, полетаем немного? Покружим по-ястребиному и снова назад?
— Давайте. — Ангел с готовностью откладывает игру и поднимает глаза на Надж. — Ты все равно выигрываешь.
— Вижу, что выигрываю! — Надж сияет. — Значит, три-ноль в мою пользу.