Шрифт:
ПРОЛОГ
Как прекрасен мир искусства, когда ты являешься его частью. Выполняя один за другим пируэты, запыхалась до износа, но продолжаю выжимать все свои силы, на которые способны мой дух и тело.
– Прекрасно, – слышу издали голос любимого. Останавливаюсь, и, улыбаясь, бегу к нему навстречу. Леонид обнимает меня и тут же завладевает губами в глубоком поцелуе. Словно мы не виделись часом ранее. Мой муж не останавливается, и я не хочу, но дыхание сбивается, и я вынуждена первой разорвать нашу связь. Осторожно касаюсь его сладких и полных губ, ради которых готова на все, лишь бы наслаждаться чувственным моментом бесконечно.
– Прости, – извиняюсь за прерванный контакт, но Леонид лишь кривит губы в улыбке
– Я не могу на тебя не смотреть, пушинка, – говорит серьезно, но с некоторым подтекстом. Сложил руки на груди, тем самым показывая свою мощь фигуры. Обтянутые рукавом рубашки бицепсы, напряглись, стоило мне закружить в пируэте. Напряжение искрит в нём, и я снова останавливаюсь, хмурюсь, затем подхожу ближе.
– В чем дело? – у самой засосало под ложечкой от неприятного предчувствия.
– Я снова уезжаю в командировку на несколько дней, – начинает говорить Лёня, прикасаясь ладонями к моим плечам, растирает уставшие мышцы теплом своих рук, затем вовсе обнимает и целует в макушку.
– Через два дня у меня выступление, – вырываюсь из объятий, внутри всполохнул огонек злости из-за бесконечных рабочих командировок мужа, меня начинает трясти на бессознательном уровне. Я жестикулирую руками, таким образом стараюсь прийти в норму и подобрать слова, чтобы не обидеть своего мужчину. – Лёнь, оно важно для меня, – голос надрывается, потому что слёзы вот-вот грозятся вырваться на свободу. Островский тут же обнимает меня, притянув к себе, как всегда, зная, что я не стану сопротивляться.
– Знаю, – говорит очень тихо, глядя в глаза. – Я буду рядом с тобой.
Эта фраза меня успокаивает, и я утопаю в его крепких руках, наслаждаясь теплом тела родного мужчины, ставшим для меня смыслом жизни.
Спустя пару часов упорных тренировок в своей студии, которую Леня оборудовал в нашем доме на мансардном этаже, спускаюсь вниз по лестнице, аккуратно передвигаю ногами, потому что пальцы на них занемели от сильного напряжения, танцуя на пуантах (балетная обувь с жестким носком). Муж в своем кабинете, вновь рассматривает дела пациентов. Украдкой заглядываю в щель не до конца закрытой двери, боясь быть пойманной, в это время муж разговаривает по телефону, бурно обсуждая на повышенных тонах какой-то вопрос.
– Нет! – практически прогремел его голос на весь кабинет, и скорее всего ответчик замолчал, потому что Леонид продолжил говорить уже немного спокойнее. – Я сказал, что это не обсуждается. Диана, – он произносит имя девушки, совсем без эмоционально, но я напряглась, так как раньше не слышала подобного имени в доме. – Прекрати, – продолжает говорить в трубку, но просматривает свои бумаги, абсолютно не заинтересованный ответом абонента. – Все, я отключаюсь. И не смей мне звонить на личный, – вновь напрягается, и глядит в окно, которое выходит на наш сад, задумчивый взгляд мужа говорит об усталости и нежелании продолжать разговор, но и прервать он его не может. Мое сердце сжимается в груди, ведь до добра ни одно подслушивание не доводит. Совесть гложет изнутри, поэтому, еще раз взглянув на Леонида, я тихонько отступаю назад, но стоило сделать единственный шаг, и я падаю на пол, приземляясь на попу с довольно звонким грохотом. Ногу свело, потому не сумела справиться с координацией. Звук моего падения привлек мужа, он мгновенно оказался возле дверей.
– Что случилось? – на лице паника, затем подлетев ко мне, помогает подняться, но я не могу стать на ногу из-за мурашек, несущихся по икроножной мышце. Увидев мои мучения, Лёня берет меня на руки и несет в комнату, которая находится по соседству с кабинетом. Уложив на постель, принялся растирать пострадавшую часть тела.
– Это безумие, – ворчит, затем касается поцелуем коленки, разглядывая на стопах синяки от тугой обуви, хмурится. Затем поднимает свое лицо и коварный взгляд приманивает меня, заставив забыть минутное помутнение и плохое предчувствие, улыбаюсь ему. – Вот так лучше, – одобряет мое настроение. – Ты уверена, что готова оставить балет, Оль? – глядит прямо в глаза, не давая увильнуть от правдивого ответа.
Для меня эта больная тема, продолжающаяся на протяжении полугода. Я решила уйти. Пора думать о будущем, и в первую очередь, мое желание – это подарить ребенка Леониду, о котором он мечтает уже давно, но старается не поднимать этот вопрос, прекрасно понимая, сколько сил было вложено мной и моими родителями, чтобы я стала примой. Чтобы мое имя сверкало на обложках элитных журналов, на таблоидах и новостных колонках популярных газет и стендов. Мои родители кое-как пришли в себя после смены фамилии, и теперь их ждет следующее разочарование, но для меня новым шагом в семейной жизни, о которой я сама мечтала еще со времен малолетства.
– Уверена, – киваю в подтверждение своих слов. – Да, Лёнь, – слегка искривляю губы в улыбку, затем беру мужа за руку и тяну его на себя, ухватившись за шею, теперь я завладеваю его губами. Со страстью отдаюсь всем телом и душой, потому что именно так оно и есть. Леонид стал моим смыслом, и теперь, я даже представить не могу, если откажусь от другой жизни, что станет со мной в прежней. Желания родителей не должны проявляться и осуществляться их детьми, но порой с самого рождения не предоставляют права на свободный выбор своей стихии. Островский начинает стягивать с себя рубашку, следом летят брюки. Сама тоже высвобождаюсь из лосин и тонкой туники, оставшись перед мужем в одних трусиках. Леонид устроился между моих ног, притянув одну из них к себе за спину, искушённое прикосновение его дыхания, сводит с ума, и я прогибаюсь в пояснице, томно выдыхаю, сокрушаясь в нашем особом танце тел. Муж бесстыдно стягивает с меня последний предмет одежды, касаясь пальцами разгоряченного естества, ждущего мгновенной разрядки. Надавливает на клитор, пропуская тысячу искр, несущихся по моим венам, отправляя в первый экстаз, но Лёня ловит своими губами мой выдох. Мучает и не допускает, чтобы я быстро насытилась его ласками. Затем разрывает чувственную пытку, снимает боксеры, освобождая уже возбужденную плоть, вновь опускается на меня, готовую принять его, замирает лишь на секунду, глядя в глаза, говорит четко и ясно:
– Я люблю тебя, – голос твердый, и чувствуется сталь, словно дает свое собственное обещание.
– Знаю, – киваю в ответ, – мое сердце навсегда в твоих руках.
Лёня входит в меня одним быстрым толчком и замирает, дав моей плоти привыкнуть к его, а затем начинает двигаться. Целует шею, мнет груди, щипля за соски, и тем самым возбуждает еще сильнее. Нашу комнату заполнили мои стоны и общие дыхания в унисон, отправляющие нас обоих за грань реальности, где только наш мир существует исключительно для двоих. Поменяв позу, Леня обхватил меня за талию, принимаясь чуть быстрее овладевать мной, наращивая темп все быстрее и быстрее. Держась за его шею, я закинула голову назад, наслаждаясь моментом соития, ощущая пульсацию между ног, и то напряжение, которое в буквальном смысле лишает рассудка.
– Любимая, – стонет хриплым голосом, покусывая грудь, плечи и шею, оставляя после боли легкие поцелуи. – Со мной, – выдыхает, – кончай со мной, родная.
Услышав его приказ, скрытый за словами и ласками, я разряжаюсь вместе с ним, отправляясь в прострацию, нахлынувшим оргазмом и высвобождением всего накопившегося за целый день. Словно так я очищаюсь, и наполняюсь любимым.
– А-а-а, – простонала громко, обнимая мужа крепко и утыкаясь носом в его плечо, заглушая еще один вырвавшийся крик, когда почувствовала, как Леонид кончил, врываясь в меня грубым, но в то же время нежным, последним толчком. Обнимая его, все еще ощущаю пульсацию внутри себя, и до последней капли принимаю всё, что мужчина готов отдать мне. Затем оба валимся на постель, накрываясь одеялом.