Проект «Юпитер»
Шрифт:
Я послал запрос в Шестой Блок, и выяснилось, что мне придется подождать еще полчаса. Впрочем, здесь было кафе — столики стояли по всему саду камней. Я предъявил свою военную карточку и получил прохладное пиво. На столике, за который я сел, кто-то оставил потрепанный мексиканский журнал «Сексо», так что следующие полчаса я провел в лингвистических упражнениях.
Табличка на столе гласила, что драгоценные камни в саду — это образцы, отбракованные по эстетическим соображениям или из-за структуральных дефектов. И тем не менее они все равно были более чем прекрасны.
Наконец меня вызвали и выдали мне маленький белый пакетик. Я осторожно раскрыл его.
Да, украшение было именно таким, как я и заказывал, но смотрелось еще великолепнее, чем на эскизе. На золотой цепочке висел кулон — крупный темно-зеленый «ночной камень», обрамленный маленькими рубинами. «Ночные камни» появились совсем недавно — всего несколько месяцев назад. Этот был похож на небольшое ониксовое яйцо, внутри которого таилось мягкое зеленоватое сияние. Если камень повернуть, зеленое сияние начинало переливаться в четыре раза ярче бриллиантов.
Кулон прекрасно подойдет к нежной, матовой коже Амелии, зеленый камень и рубины оттенят цвет ее ярких глаз и волос. Оставалось только надеяться, что украшение не покажется Амелии чересчур экстравагантным и она будет его носить.
Когда я ехал обратно, то показал кулон одной женщине — она сидела рядом со мной в купе. Дама нашла украшение великолепным, но сказала, что, по ее мнению, для чернокожей женщины камни слишком темные. Я сказал, что подумаю об этом.
Я оставил кулон на туалетном столике Амелии вместе с запиской, где напоминал, что скоро наша вторая годовщина. И уехал в Портобелло.
Джулиан родился в университетском городке и вырос среди белых людей, не страдавших ярко выраженными расистскими взглядами. В то же время в Детройте и Майами вспыхивали расистские бунты, но люди старались не обращать на это внимания, считая расовую нетерпимость исключительно проблемой больших городов, которой нет места в их собственном маленьком уютном мирке. И это почти соответствовало истине.
Но война с нгуми очень сильно переменила отношение американцев к расовой проблеме — или, как утверждали циники, позволила открыто выражать свои истинные взгляды. Только половина нгуми были чернокожими, но почти все экстремистские лидеры повстанцев, которые время от времени появлялись на телеэкранах, происходили из этой чернокожей половины. И, судя по комментариям информационных агентств, чернокожие партизаны жадно алкали крови белых.
По иронии судьбы Джулиан оказался в самой гуще событий, которые обратили настроения белых американцев против чернокожих. Но этот тип белых людей практически никак не соприкасался с личной, повседневной жизнью Джулиана. И та женщина в поезде наверняка была иностранкой. Люди, которые окружали Джулиана в университете, были в основном белыми, но их мало волновали расовые проблемы. А те люди, с которыми он вместе подключался к боевым машинам, раньше могли иметь какие угодно взгляды, но после общих боевых дежурств они больше не могли оставаться расистами: невозможно сохранить какие-то предрассудки против негров, если ты сам каждый месяц десять дней подряд живешь внутри чернокожей оболочки.
Наше первое задание очень даже могло обернуться весьма противной штукой. Мы должны были «доставить для допроса» — то есть похитить — женщину, которую подозревали в руководстве партизанской группировкой. Кроме всего прочего, эта женщина была мэром Сан-Игнасио, маленького городка, затерянного высоко в горах, в заоблачных джунглях.
Городок был такой маленький, что один-два солдатика в считанные минуты могли бы сровнять его с землей. Мы несколько раз пролетели над городком на бесшумном летуне, изучая его через инфракрасные линзы и сравнивая местность с картами и данными орбитальной съемки. На первый взгляд городок был очень плохо защищен. В двух местах на главной дороге были устроены засады — там, где дорога входила и выходила из городка. Конечно, там могли оказаться и автоматические системы защиты, которые нельзя обнаружить в инфракрасном свете. Но городок казался слишком бедным, чтобы жители могли позволить себе подобные дорогостоящие устройства.
— Постараемся сделать все тихо, — сказал я. — Высадимся на кофейной плантации, вот здесь, — я мысленно указал на точку в паре километров от городка, ниже по склону горы. — Мы с Канди проберемся через плантацию и выйдем к дому сеньоры Мадеро сзади. Посмотрим — возможно, получится ее зацепить, не поднимая шума.
— Джулиан, ты должен взять хотя бы еще двоих, — возразил Клод. — В этом местечке может быть полным-полно всякой сигнализации и ловушек.
Я без слов дал ему понять, что прекрасно сознаю это и уже учел такую возможность.
— Вы будьте наготове, на случай, если что-то пойдет не так. Если мы поднимем шум, вы все плотной группой быстро взберетесь по склону и окружите нас с Канди. А мы позаботимся, чтобы эта Мадеро не пострадала. Напустите дыма, а мы направимся прямо вот сюда, вниз по долине и на вот этот маленький холмик, и там будем ждать, чтобы нас подобрали, — я почувствовал, как летун воспринял и оценил эту информацию, и уже в следующую секунду дал подтверждение — да, мы сможем подняться на борт в выбранном месте.
— Все, пошли! — сказал я, и двенадцать солдатиков быстро полетели вниз в холодном ночном воздухе. Мы пролетели так пятнадцать метров, а в следующую минуту едва слышно прошелестели, раскрываясь, двенадцать черных парашютов, и мы, невидимые, плавно опустились на поле, усаженное низкорослыми кофейными деревьями — хотя эти хлипкие растения скорее следовало бы назвать кустарниками. Среди них даже человек нормального роста с трудом мог бы найти надежное укрытие. Что ж, разумного риска не избежать. Если бы мы высадились в настоящем лесу, ближе к городку, то наделали бы слишком много шума.
Сориентироваться среди ровных, прямых рядков кофейных деревьев было совсем не трудно. Я упал на колени на мягкую влажную землю. Парашюты отсоединились, схлопнулись, свернулись сами собой в тугие маленькие цилиндрики и беззвучно спеклись в плотные брикеты. Если кто их потом увидит — наверное, примет за камни, выпавшие из стены или изгороди.
Соблюдая тишину, все двинулись к лесу и укрылись среди деревьев. А мы с Канди пошли наверх по склону холма, неслышно скользя между деревьями и стараясь не ломать трескучий кустарник.