Профессия – киллер
Шрифт:
— Ну уж нет. — Дон усмехнулся. — Цены нельзя произвольно снижать — за это придется ответить. А вот мелкооптовая торговля со скидкой — это просто гениальный выход из положения. Банка пива стоит в ларьке три тысячи рублей. И в центре, и на окраине. А в упаковке — полторы штуки, если берешь всю сразу.
— Но так называемому среднему гражданину упаковку не потянуть, это же понятно.
— Понятно. А если пять мужиков скинутся, все получается.
— Да, пожалуй, — согласился я.
— В результате товарооборот Центрального района в два-три раза быстрее, чем у остальных.
— Соседи, наверное, на него зуб точат?
— Сидит Мирза
— Понятно. Жарко, пить всем хочется.
— Тогда почему остальные не получают и трети того, что имеет Мирза? — спросил Дон и хитро взглянул на меня.
— Потому что Центральный район самый многолюдный.
— Да? Но у нас в городе основная зона отдыха расположена в Кировском: парки, аттракционы и так далее.
— Тогда почему же?
— Основной вал у Мирзы получается на остановках. Представь себе: ларек стоит от остановки буквально в двадцати метрах, совсем рядом. И тем не менее утром с семи часов до девяти и вечером с пяти до семи Мирза высаживает «десант»: по две-три милашки с пятью или шестью аппаратами для охлаждения воды и одноразовыми стаканчиками.
— Для чего же? Ларек близко.
— А вот для чего. Человек спешит на работу и ждет автобус — боится опоздать. Потому он не побежит к ларьку за двадцать метров, и, кроме того, у ларьков с водой, как правило, скапливается очередь: трудно быстро отпускать в одно окошко. Вот представь: ты торопишься, глядишь на часы, а пить хочется. Решаешь рискнуть, бежишь к ларьку, выжидаешь минуты три в очереди, берешь стакан ледяной фанты — а вот и он, автобус! У тебя альтернатива — или застудить горло, залпом проглотив ледяной напиток, или бросить все и стремглав мчаться к автобусу. Верно?
— Верно.
— А тут ты стоишь на остановке, спокойно ожидая автобус, посматриваешь на дорогу и не торопясь смакуешь напиток, который тебе вручила «молодая и симпатичная». Рядом стоят еще две таких же. У них и магнитофончик играет, создает настроение. Вот ты с этим настроением и выпьешь еще стаканчик. Мелочь? Может быть. Но таких мелочей у Мирзы целая куча, и все они составляют его выдающееся положение в сравнении с остальными.
Мне оставалось только соглашаться со всем, о чем говорил Дон. Я и сам думал, что такие, как Мирза, — будущее нашей экономики, сервиса, создатели нашего хорошего настроения и комфорта — за бабки, разумеется. Они — «новые русские». Однако, пока их очень мало. Действительно можно по пальцам пересчитать. Зато хищников — пруд пруди. И это печально…
Парадные двери растворились, и по центру зала медленно прошествовала группа людей. Еще один ежик средних лет — здоровенный, упитанный с надменным видом. Рядом с ним шел метр, который встречал нас с Доном, и они о чем-то беседовали. Чуть поодаль перемещались трое шифоньеров, очень похожие на ежиков, но помоложе и настороженно оглядывали зал. благополучно продефилировав по центральному проходу, они поднялись по лестнице и скрылись в одном из кабинетов.
— Судя по тому, что этот тип приперся в сопровождении охраны, несмотря на безопасность заведения, можно предположить, что он основной мафиози, — осторожно выступил я, внимательно глядя на шефа: опасался нарваться на снисходительную усмешку.
Дон задумчиво проводил процессию взглядом и вопреки ожиданиям очень серьезно ответил:
— Это сложный случай, мой френд. Ты почти угадал. Это губернатор области. Ты, наверное,
— Вот это семейка!..
Глава 8
Итак, я ждал Дона в сквере Героев Революции.
Сквер полностью просматривался с того места, где я стоял, и в поле зрения попадались лишь алкаши пред — и послепенсионного возраста, почти все одетые в неудобоносимую рванину типа той, что имел Гоша.
Они вяло переругивались и трясущимися руками открывали разнообразные емкости, чтобы побыстрее опустошить их. Все были заняты и хорошо вписывались в окружающий загаженный пейзаж.
Здесь я заметил бы Дона с расстояния действительного огня из автомата, поскольку Дон — изрядно упакованный интеллектуал, которого можно было бы, как я полагаю, сразу выделить из порядочного скопления народа на любом светском рауте.
Прождав минут пятнадцать, я слегка обиделся и стал вслух обзывать Дона, награждая его различными незамысловатыми эпитетами, нечасто употребляемыми в прозе отечественных авторов. Еще через пять минут это занятие мне надоело. Я вообще никогда не мог рассердиться на шефа серьезно, несмотря на то, что поводов было — хоть отбавляй.
Я сел на лавку, что оказалась незанятой, в самом центре сквера, и принялся размышлять.
При детальном рассмотрении дело принимало скверный оборот. Раньше я как-то об этом не думал. В процессе подготовки к акции всем моим извилинам была задана установка на детальную проработку различных нюансов, которые могли бы возникнуть при каком-либо отклонении. Сработал хорошо отлаженный рефлекс военного — добросовестного военного, который, получив задачу, не думает о возможных последствиях, поскольку не сомневается в правильности этой самой задачи, а ищет только наиболее оптимальные варианты решения.
В данном случае мне никто задачу не ставил. Но я решил, что так будет правильно, и потому без страха и без сомнений занялся делом. Вот так.
А теперь, после выполнения акции, я засомневался: как-то Дон отнесется к моей скромной персоне? Это ведь убрать Берковича составляло определенную трудность, а в случае бесспорного установления факта насильственной смерти очень просто будет проследить, кому же это выгодно.
И на данный момент это в первую очередь выгодно Дону. И если с органами правопорядка у него не возникло бы особых осложнений, то с представителями этой самой Корпорации, членом которой он, хотел этого или нет, все же являлся — в силу объективных причин, подобные штуки просто так с рук не сходили.
Когда я твердо решил проводить акцию, я тщательно изучил среду обитания Берковича и прекрасно понимал, что он является важной фигурой в цепи сопредельной структуры. Его банк служил для безболезненной и относительно безопасной отмывки крупных сумм черного нала.
Я не особо разбираюсь в экономике, к стыду своему, хотя и провел почти полгода в фирме у Дона. Но одно знаю железно: теперь этой самой сопредельной структуре не оставалось ничего другого, как идти на поклон к Дону, поскольку в радиусе видимости и слышимости только он располагал различными предприятиями и организациями — они находились в его безраздельной власти. Я имею в виду легальные учреждения, которые могли из грязных денег делать чистые. Вот такой расклад.