Профессия: королева
Шрифт:
Вышло что-то коряво-бредовое, вроде:
На свете жил один дракон,
У дракона был флакон,
В нем он держал свою свекровь,
Что цветом точно как морковь.
Она ела один зеленый лук
и была тощей как паук.
Вдруг отворилася калитка,
Ввалилась пьяная улитка.
Раздался звон,
Упал балкон,
А вместе ним и тот флакон....
Ну и так далее... Смешно только сочинителям во время процесса.
Когда один из пажей зачитывал получившееся под общий хохот, вернулись Олер с королем. Узнав о причине смеха, Тарг сначала выслушал правила, потом рифмы и получившийся стих, поржал от души
У графа даже улыбки на губах не появилось, зато в глазах я заметила одно нехорошее выражение. Такое бывает у мальчишек, которым взрослые читают нудную нотацию: нельзя, мол, на люстре кататься. А он стоит, стервец, и прикидывает, как и когда он именно что на ней кататься будет. От Олера сейчас можно ждать любой пакости просто потому, что его сегодня два раза поставили на место, сначала я, потом мой муж. А он к этому не привык.
Но ни во время ужина, ни позже граф ни в чем подозрительном замечен не был. Веселился, играя вместе со всем в буримэ. Оказалось, он очень ловко сочиняет вирши, гораздо лучше корявых шедевров про дракона. Потом играли в города, и он показал себя знатоком географии родного мира. Затем извинился, что покидает дорогих гостей, но ему надо уложить вещи, завтра он собирается кое-куда съездить.
Все поняли, что таково было распоряжение короля, так что никто не удивился. Оставшиеся расположились маленькими группами: картежники, игроки в балду и забавную местную игру, аналог нашего домино. Знаю, они так до утра могут рассиживаться. А я не собираюсь портить жизнь Таргу. Он устал, а спать не пойдет, пока я не лягу и не засну. Так что я поднялась и отправилась в наши покои, по дороге ругая древнего архитектора, понастроившего все эти длинные запутанные коридоры.
У меня нет географического кретинизма, так что с пути я не сбилась, хоть и пыталась пару раз. Поднявшись по очередной лестнице, поздравила себя: еще один поворот, и я у цели. Вон за тем факелом на углу меня ждут двери, ведущие к ванне, постели и отдыху.
Как оказалось, там меня ждали не только они. Повернув, я нос к носу столкнулась с Олером. Вид у него был решительный, а в руках вместо букета корзинка. Забавная такая, мелкая, с длинной ручкой. Их наши земные флористы используют для цветочных композиций. Но в этой корзинке были явно не цветы: ее покрывала вышитая салфетка.
Граф схватил меня за руку:
– Алиенор... Моя королева! Возьмите! Я принес вам...
Я только хотела спросить, что именно он мне принес, как у меня из-за спины раздалось:
– Отлично, Олер, давай сюда. Именно то, что надо.
Я обернулась и увидела Таргелена в состоянии, близком к бешенству. Глаза горели, ноздри раздувались, обычно бледные щеки покрывал румянец, а голос, который он старался сделать спокойным, все равно больше походил на звериный рык.
Граф кротко протянул королю корзинку и отпустил мою руку, а Тарг, наоборот схватил, только другую. Мало того, он за эту руку дернул, открыл дверь и втолкнул меня внутрь. Не отпуская, запер покои изнутри и потащил меня и корзинку в спальню. Там толкнул так, что я упала на кровать, а он плюхнулся рядом и, не давая мне подняться, вытащил из-под салфетки знакомый плод. Разломил пополам, выбросил косточку на пол и произнес ядовито-сладким голосом:
– Ты хотела сиртайю, Лиена? Съешь, дорогая.
Я, как завороженная, приоткрыла рот, и тут же половинка ягодки скользнула мне на язык. М-ммм, как вкусно! Я не успела ее проглотить, как мне уже подсовывали следующую, затем еще одну, а затем... вместо истекающего соком плода мои губы встретили другие губы. Жесткие и нежные, сладкие, властные, обжигающие... Тело оказалось прижато к твердой широкой груди, на моей спине сомкнулись сильные руки...
Я ответила на поцелуй, и тут у меня в первый раз в жизни в обоих мирах сорвало крышу. Сначала во все стороны полетели срываемые одежки, а потом я испустила боевой кошачий клич, и мы сплелись так, что уже невозможно было понять, где чьи руки, где чьи ноги.
Кажется, Алиенор была невинной девушкой? Где и в какой момент это свойство было утрачено, я просто не заметила, потому что была занята только тем, чтобы подарить моему мужчине как можно больше наслаждения. Я обвивалась вокруг него как лиана, терлась, как кошка, ласкала, целовала, и все это ни на минуту не задумываясь. Мое тело само знало, что нужно делать. Мозги выключились совершенно, осталась только страсть, нежность и желание.
Проснулась я на рассвете, вспомнила вчерашнее и чуть не замурлыкала от удовольствия. Потом просканировала собственное тело: никаких неприятных ощущений. Должна быть тянущая боль внизу живота... Ни фига! Ничего не болит, саднит немного, и все, а общее ощущение... муррр... как будто я в невесомости. Подробностей не помню, но...
Я никогда не была фанаткой секса, наоборот, всегда считала себя достаточно холодной женщиной. Для меня это всегда было в меру приятное, полезное для здоровья упражнение, которое по ходу могло принести еще и пользу делу.
Так вот, могу заявить во всеуслышание: я была полной, непроходимой дурой! Не знаю насчет пользы для здоровья и дела, но это было что-то фантастическое! Прекрасное и волшебное само по себе! И тот, кто одарил меня этим блаженством... Кстати, как он там? Спит?
Я повернула голову, взглянула на тень ресниц на щеке, черную прядь, приклеившуюся к влажной от пота шее, полуоткрытые губы... Боги этого мира, храните моего мужчину. Потому что ближе и дороже у меня никого нет.
Я осторожно потянулась и невесомо потерлась щекой о прохладную гладкую кожу на груди Таргелена. Он открыл один черный внимательный глаз, и до моего слуха донеслось тихое: «Прости».
Как «прости»? Почему?
– Тарг? За что ты просишь прощения?
– Прости, моя девочка, я сорвался. Я не должен был тебя принуждать.
Он считает, что все было плохо? Он с ума сошел?
– Ты... Ты жалеешь? Жалеешь, что...
– Нет, радость моя, я ни о чем не жалею. Вернее, жалею, что не сделал этого раньше. Я ждал, что ты сама... А потом понял, что не дождусь, и испугался.
– Тарг...
Я повернулась поудобнее и принялась тихонько гладить моего мужа, пальцем обводя контуры мышц. Он перевернулся на спину и заговорил, поглаживая меня по бедру и глядя в потолок.
– Лиена, счастье мое, радость моя, мое сокровище... Я благодарен этому дураку Олеру за то, что он вдруг решил тебя соблазнить. Не знаю, откуда у него весной целая корзинка спелой сиртайи, но она пришлась очень кстати. Когда я увидел, что он тебе протягивает, то разозлился. Готов был убить обоих, и вдруг до меня дошло, что ты даже не предполагаешь, что лежит в корзинке. Для тебя вся ситуация просто непонятна. Ты не преступная жена, забывшая свой долг, а любопытное дитя, которого пытаются соблазнить неизвестностью. А потом пришла мысль, что все можно обернуть во благо. Прости, что был резок с тобой. Прости, что накормил сиртайей, не сказав, не предупредив, что это такое.