Профессия: разведчик. Джордж Блейк, Клаус Фукс, Ким Филби, Хайнц Фельфе

Коллектив авторов

Ким слушал выступление Макмиллана по радио дома у матери. Заявление министра иностранных дел снимало с Кима все подозрения. Оно означало, что он чист перед лицом всех обвинений, которые предъявлялись ему на протяжении последних четырех лет. Ким был переполнен чувством радости и удовлетворения. Как только Макмиллан кончил говорить, Ким сообщил первому звонившему репортеру, что в 11 часов следующего дня он проведет пресс-конференцию. Затем последовало еще несколько звонков. После этого Ким позвонил одному знакомому в СИС и предупредил о своем предстоящем публичном выступлении. Закончив приготовления, Ким рано лег в постель и впервые за четыре года спал спокойно.

На следующее утро звонок у двери Кима стал звонить намного раньше назначенного времени. Но Ким был пунктуален. В одиннадцать часов он открыл дверь и вместо ожидавшегося десятка журналистов увидел огромную очередь. Об этой пресс-конференции в то время много писали на Западе. Репортажи о ней были переданы по телевидению. По всеобщей

оценке, Ким провел ее блестяще. Он начал с того, что раздал подготовленный текст своего заявления, в котором объяснялось, почему он не мог ничего сказать в свою защиту раньше. Ким подчеркнул, что в некоторых вопросах он вынужден по-прежнему проявлять сдержанность в высказываниях с тем, чтобы соблюсти положения закона о государственной тайне. После этого последовали вопросы журналистов. Один из первых касался запроса Липтона. Ким воспользовался этой возможностью и предложил члену парламента представить свои доказательства службе безопасности или повторить свои обвинения вне стен палаты общин. Вызов Кима был должным образом оценен журналистами. Что он думает о Берджессе? Был ли он другом Маклина? Каковы его политические взгляды? Являлся ли он «третьим человеком»? Спокойно, уверенно, без какого-либо следа заикания Ким дал обстоятельные ответы на все интересовавшие прессу вопросы.

Теперь, когда Ким был официально реабилитирован, его друзья в СИС считали необходимым восстановить его на работе. Конечно, дипломатическое прикрытие для Кима было навсегда закрыто. Но СИС располагало возможностями найти для Кима другую работу. В августе 1956 года Ким выехал в Бейрут в качестве корреспондента «Обсервер». Его работа в СИС была продлена еще на семь лет.

В МОСКВЕ

Совсем недавно, всего лишь два-три года назад, на бульварах, ведущих к Пушкинской площади, и в переулках, примыкающих к двум Бронным улицам, можно было встретить немолодого, крепкого еще человека, среднего роста, с добрым, открытым лицом. В любую погоду он не спеша прогуливался по тротуару, внимательно всматривался в лица прохожих, детей, возвращавшихся из школы. Все поведение этого человека говорило о том, что ему нравятся и эти старые московские переулки, и эти спешащие пешеходы, и этот привычный водоворот жизни. Внешний вид этого человека внушал расположение, симпатию, доверие. Видимо, не случайно к нему часто обращались прохожие и он охотно разъяснял, как пройти по незнакомому адресу. Этим человеком был Ким Филби, выдающийся советский разведчик, человек-легенда, молва о котором не умолкает и после его смерти. Если бы эти незнакомые люди знали, с кем свел их случай?

«Когда я прибыл в Москву, — любил рассказывать Ким, — по каким-то непонятным мне причинам многие останавливали меня и спрашивали, как пройти по тому или иному адресу. Спустя некоторое время я устал объяснять, что я иностранец и не говорю по-русски. Тогда я спросил моего учителя, как лучше отвечать в такой ситуации. С этого дня, когда меня спрашивали, как пройти куда-то, я неопределенно показывал рукой и говорил по-русски: «Вон туда». Спрашивавший обычно следовал по указанному направлению. Когда же я стал лучше знать город и более бегло говорить по-русски, я начинал подробно рассказывать, как пройти. Обратившийся с любопытством рассматривал меня, а затем останавливал кого-нибудь другого и задавал тот же вопрос еще раз».

Ким сразу же полюбил Москву. Он прожил в этом городе двадцать пять лет и с гордостью называл себя москвичом. Он посещал музеи, его часто можно было видеть в московских театрах, консерватории. С первых дней пребывания в Москве Ким начал изучать русский язык и через три года мог свободно изъясняться на нем. Как уже говорилось, в юношеские годы Ким проявлял большой интерес к русской литературе. Когда он в достаточной мере освоил русский язык, он с удовольствием читал в оригинале Толстого, Достоевского, Чехова.

Большое удовлетворение доставляла Киму работа, которой он отдавал много времени вплоть до своей кончины. Западные журналисты и авторы, посвятившие свои исследования деятельности Кима Филби, очень часто представляли московский период его жизни как чуть ли не «заслуженный отдых», которым Ким наслаждался в качестве «пенсионера». Нет ничего более далекого от истины. Ким всегда много работал. Он очень любил работать. Более того, Ким часто жаловался, когда ему казалось, что его недостаточно загружают делами. Колоссальный опыт, знание структуры, механизма, методов работы западных спецслужб придавали консультациям и рекомендациям Кима по различным вопросам уникальную ценность. Ким щедро делился оперативным опытом, профессиональными знаниями, он часто выступал перед молодыми чекистами, встречался с коллегами по работе, много ездил по Советскому Союзу, неоднократно бывал в восточноевропейских странах. Много труда вложил Ким в написание своей книги «Моя тайная война», которая стала настоящей сенсацией после ее опубликования на Западе. Эта умная, откровенная книга явилась не только ответом на все распространявшиеся измышления и выдумки о деятельности Кима, но и давала представление о его ярком литературном таланте. Высокую оценку книге дал всемирно известный писатель Грэм Грин. «От него

ждали пропаганды, а он дал убийственные характеристики всей системе английской разведки», — писал Грин в предисловии к первому изданию книги Кима Филби на Западе. Эти высказывания заслуживают особого внимания, тем более что Грэм Грин знал о чем говорил, поскольку сам был хорошо знаком с «Сикрет интеллидженс сервис», где некоторое время служил под руководством Кима Филби.

В Москве Ким жил полнокровной, насыщенной жизнью и был счастлив от того, что оставался в строю и мог быть полезным. Громадный вклад Кима Филби в обеспечение государственной безопасности Советского Союза трудно переоценить. Его достижения в этом деле были отмечены высокими правительственными наградами — орденом Ленина, орденом Красного Знамени, орденом Дружбы народов.

Далеко не так гладко складывалась личная жизнь Кима, особенно в первые годы после приезда в Москву. Сразу после прибытия Ким написал письмо Элеоноре в Бейрут и просил ее приехать в Москву. Однако жена Кима под давлением СИС отправилась вначале в Лондон. Здесь ее подвергли длительной обработке, смысл которой сводился к тому, чтобы воспрепятствовать ее встрече с Кимом. По словам Элеоноры, беседы с представителями разведывательной службы напоминали скорее «сеансы психиатра». Однако Элеонора все же преодолела подогревавшиеся в ней страхи и в сентябре 1963 года прибыла в Москву. Новая обстановка, бытовые неурядицы, казавшиеся Киму не заслуживающими особого внимания, воспринимались Элеонорой, американкой по рождению, в подчеркнуто драматических тонах. Ушедший с головой в работу Ким и не имевшая занятие по душе Элеонора, радость познания незнакомой страны и полное отсутствие какого-либо интереса к жизни советских людей. Русский язык, который с энтузиазмом осваивал Ким, явился непреодолимым препятствием для Элеоноры. Серьезным фактом, способствовавшим ощущению неустроенности, было то, что дети Кима и Элеоноры остались на Западе. Все это привело к напряженности в семейных отношениях. Летом 1964 года Элеонора решила навестить свою дочь в Соединенных Штатах. Несмотря на просьбы Кима, она все-таки уехала. Предполагавшийся короткий визит затянулся на пять месяцев. Государственный департамент США отобрал у нее паспорт, и на Элеонору вновь посыпались угрозы с целью заставить ее отказаться от поездки в Советский Союз. Лишь после президентских выборов 1964 года Элеоноре вернули паспорт и она прибыла в Москву. Длительное отсутствие оказалось плохим лекарством. Оно не смогло восстановить нарушенные семейные связи. В мае 1965 года Элеонора навсегда покидает Москву. Ким тяжело переживает одиночество, хотя время от времени его навещают дети. Подорванное здоровье все чаще напоминает о себе. Это был трудный период в жизни Кима.

Но вскоре все изменилось в лучшую сторону. Осенью 1970 года Ким встретил русскую женщину, благодаря которой жизнь вновь приобрела утраченные, казалось бы, краски. Умная, интеллигентная, обладающая необыкновенной душевной чуткостью, она сумела создать тот очаг, ту атмосферу тепла и заботы, которые были так необходимы Киму. По его словам, семнадцать лет, прожитые совместно с Руфиной Ивановной, были самыми счастливыми в жизни Кима.

Последние два-три года Ким часто и подолгу болел. Физические и нервные перегрузки все ощутимее давали о себе знать. Ким не любил распространяться о своих болезнях и при встречах лишь шутливо говорил, что старость — неизлечимый недуг. Последний раз я видел Кима в апреле 1988 года. Он был, как всегда, бодр, энергичен, полон интереса к жизни. Ничто не предвещало печального конца. Но вскоре ему пришлось лечь в госпиталь. 11 мая 1988 года его не стало.

Так оборвалась жизнь выдающегося советского разведчика, само имя которого теперь ассоциируется с его многотрудной и опасной профессией.

Хайнц Фельфе

В. Егоров

ПОД БОКОМ У ГЕЛЕНА

Секретные агенты — бесценное сокровище государства.

Сунь-Цзы. Из трактата «О военном искусстве/)

Гул затих. Я вышел на подмостки. Прислонясь к дверному косяку, Я ловлю в далеком отголоске, Что случится на моем веку. Борис Пастернак

«В ДЕТСТВЕ У МЕНЯ БЫЛО ДЕТСТВО»

Хайнц Фельфе родился в 1918 году в Дрездене. Этот год ознаменовался рядом событий, которые захватили в свой бурный водоворот немецкий народ. В Компьенском лесу Германия признала свое поражение в мировой войне. В стране вспыхнула революция. Она смела с трона кайзера, а заодно и монархический строй. 9 ноября 1918 года К. Либкнехт, выступая на митинге, объявил с балкона бывшего императорского дворца: «…я провозглашаю Германию свободной социалистической республикой, в которой не будет больше рабов». Но «свободной социалистической» республика так и не стала. Набрав силы, реакция пулями и штыками приступила к усмирению революционных масс. Были злодейски убиты пламенные вожди революции К. Либкнехт и Р. Люксембург. Революция была обезглавлена.