Профиль мозга
Шрифт:
"Давай, Труха, давай!" - азартно вопил Петрякин.
"Шевелись, мать твою!" - мощный пинок опрокинул Игоря головой вперёд, из-за чего он просыпал уже подобранные шарики, и пока поднимался, пол успел засосать остальные.
"Эй, Клин, ты чё?! Так нечестно!" - возмутился Петрякин.
"Да всё честно!
– отмахнулся Клинкин, дожидаясь, пока просыпанные капсулы стараниями ползающего снова окажутся в кане.
– О!
– заорал он, вырвав у Игоря лекарство и тыча пальцем в загоревшуюся на кане цифру "19": - Дык тут даже двадцатки нет, Петря, гони сотню!"
"Это ты, Клин, гони!
"Да брось, ты чё, серьёзно?! Веришь, он успел бы собрать все тридцать штук?"
"Успел, не успел - теперь мимо фокуса! Ты - жухало!"
"Я - жухало?!
– потрясая каном, Клинкин левой, свободной рукой, ухватил Петрякина за грудки.
– Ах ты!.."
Опасаясь получить очередную затрещину, Игорь оставался сидеть на полу, неотрывно следя за каном в руках Клинкина. Отдай, ну отдай же!
– молился он про себя, но руки не протягивал, уже наученный горьким опытом трёхмесячного пребывания в детдоме. Драться одному с четверыми - полная безнадёга, особенно, если драться нельзя вообще, в принципе, потому что каждый удар сокращает и без того недолгий срок твоей жизни.
"Петря прав!
– с иезуитской улыбочкой вмешался стоявший рядом наблюдатель по фамилии Лаков.
– Ты сжулил, Клин! Спор сгорел по твоей вине - сотня с тебя".
"Да вы чё?!" - взревел Клинкин.
Он отпустил Петрякина и, просверлив Лакова свирепым взглядом - на что тот продолжил спокойно улыбаться, посмотрел на четвёртого участника "игры с шариками" - Шармицкого. Тот молча поднял брови, что, в принципе, могло означать всё что угодно, но Клинкину и этого хватило, чтобы негодование переросло в ярость.
"Ах так!
– Он схватил за шиворот сидящего на полу Игоря и рывком поставил на ноги.
– Ах вы так?! Ладно! Тогда всё заново!! Держите его!
– Клинкин толкнул Трухакова к Петрякину.
– А я пока снова их разбросаю... чёрт, да тут же теперь мало".
Петрякин довольно заржал.
"Нет, - не сдавался Клинкин.
– Нет, всё, я понял! Я просто раскидаю их дальше, и если он успеет собрать все, с меня сотня, согласны?"
"Ну-у, не знаю, не знаю", - протянул Петрякин.
"Да всё ты знаешь, Петря, не пились!"
"Хрен с тобой, - чуть подумав, согласился Петрякин.
– Но радиус не дальше вон той отметины!"
Он показал на потертое пятно метрах в трёх от Клинкина.
"Пожалуйста, не надо!" - робко попросил Игорь, но никто не обратил внимания.
"Это слишком близко!" - возмутился Клинкин.
"Не дальше отметины, Клин", - важно проговорил, кивая, Лаков.
А Шармицкий снова, ни слова не говоря, поднял брови.
"Ладно, идёт! Ставь Труху в центр!" - Клинкин пошёл к отметине.
"Эй, а вы чего это с ним делаете?" - зашедший в зал одноклассник Игоря Денис Кулаков подозрительно оглядел компанию - все четверо парней были старше его на год.
За Денисом виднелись рыжие стрелы волос Бори Валенты. Эти двое всегда были неразлучны.
"Не твоё дело, - процедил Клин.
– Вали отсюда!"
"Ребята, пожалуйста! Там моё лекарство!" - в отчаянии взмолился Игорь и тут же получил от Петрякина резкий тычок под рёбра, поперхнулся и надрывно закашлялся.
"А ну, отдай!" - бросился на Клина Денис.
Клинкин размахнулся свободной рукой, намереваясь врезать Кулакову в ухо, но тот уклонился и ударил противника под дых. Клинкин сложился пополам, Денис вырвал из его пальцев лекарство и приложил гада сверху по шее. Тут Петрякин саданул Игоря по затылку так, что он рухнул на пол, а сам бросился на помощь приятелю. В голове у Трухакова зазвенели колокола, он с трудом встал на четвереньки и увидел, как Петрякин сцепился с Валентой, а валявшийся на полу Клинкин схватил за ногу Кулакова. Шармицкого видно не было. Денис двинул Клинкину коленом в челюсть, но тут подкравшийся со спины Лаков ударил Кулакова по голове. Кан вылетел у него из рук и, отскочив к дальней стене, разбился от удара, выплюнув лекарство сразу во все стороны. Дальнейшей драки Игорь не видел - прямо так, как был - на четвереньках, он рванулся к рассыпавшимся шарикам, судорожно выхватывая их из убийственных объятий пласткета...
Трухаков с трудом вынырнул в реальность. Так всегда бывало с детдомовскими воспоминаниями: они удивительно легко и глубоко засасывали, а потом долго не отпускали, заставляя переживать те дни снова и снова.
К тому времени, как Игорь подобрал последние шарики, побоище в малом зале для обсуждений уже закончилось - кто-то из проходивших мимо учеников позвал дежурного администратора и тот мигом разнял дерущихся. Разбираться в причинах потасовки никто не стал - наказаны были все участники, включая Трухакова. Но его беспокоило не наказание - подумаешь, отдраить все уголки в туалете, - а то, как бы Клинкин, дождавшись свободного времени, Игоря не убил, хотя временами казалось, что так будет даже лучше, чем мучиться без лекарства, которое раньше следующего месяца ни за что не выдадут.
Кулаков с Валентой тоже спокойно отнеслись к наказаниям и, хотя к Игорю в друзья не набивались, заступничество своё продолжили. Камера в малом зале давно вышла из строя, о чём банда, конечно, знала, потому и притащила туда Трухакова, однако Валенте удалось хакерски вторгнуться в базу, куда сливались данные по всем детдомовским средствам мониторинга. Там он сумел разыскать запись, где Клинкин с Петрякиным в коридоре, ещё до прихода в малый зал, спорят на сотню, успеет ли "черепом опрокинутый" собрать рассыпанные шарики, прежде чем их засосёт пласткет. Звука на записи не было, но Боря потрудился и тут. Стырив где-то в сети программу, читающую слова по губам, он полностью восстановил сказанное и, записав голоса Петрякина и Клинкина, наложил на видеозапись. Потом отредактировал угол съёмки и добавил дрожание рук.
Итогом стало присланное директору видео, якобы снятое кем-то из ребят на личный юнифон. В сопроводительном письме автор писал, что боится мести банды, а потому вынужден анонимно отправить видео с библиотечного терминала. Что именно предпринял по этому поводу директор, так и осталось Игорю неизвестным, но Клинкин и компания с тех пор больше к нему не лезли, а самое главное, медсестра, когда он, изнывая от боли, притащился к ней раньше положенного срока, без звука выдала ему дополнительный десяток шариков обезболивающего.