Профиль невидимки
Шрифт:
Для всех механиков руководящий документ - чертеж, на котором каждая деталь представлена в подлинном виде, в разрезах, в проекциях. Электрики ведут свою работу по схемам. На схемах, которые рисует и рисует Марк, нет ни подлинных изображений, ни натуральных размеров. Марк пользуется лишь условными значками - тем особым языком, на котором изъясняются, доказывают и спорят между собой все электрики мира.
Электронная лампа - кружок с черточкой и закорючкой внутри.
Конденсатор -
Марк сейчас и думает на этом языке и бормочет что-то иногда вслух.
Нелегко, ой как нелегко добиться того, чего хочешь, и сложить наиболее выгодную, целесообразную схему! Расположить всё подряд, все элементы один за другим в той последовательности, как должен проходить ток? Но тогда получится такая бесконечно длинная кишка, которую не втиснешь ни в какой прибор. Принцип экономии диктует тут властно. Экономия места, экономия материалов… Есть схемы прямоугольного расположения, есть квадратного, кругового. Какую же выбрать?
Электрические элементы не позволяют тасовать себя как угодно. Надо знать, что можно поставить друг с другом рядышком, а чего ставить нельзя. Надо знать, какие могут быть тут взаимные влияния. Надо знать, и как лучше соединить и как лучше отгородиться. Надо знать точно и все характеристики элементов, и режим их работы, и возможность замены одного элемента другим, если иначе никак не вывернуться… Многое надо знать. Знать и вместе с тем заранее чувствовать все в живом действии и уметь комбинировать. Комбинировать и комбинировать. Здесь всяких проводников и проводочков можно столько наплести, столь нерасчетливо, что все запутается безнадежно.
Марк составлял один вариант за другим. То по отдельным узлам, то компоновал их вместе. И комбинировал, комбинировал. На больших листах и случайных обрывках, когда приходило что-нибудь на ходу, по дороге домой или уж совсем в полусне после целого вечера раздумий. В такие дни он позволял себе отвлекаться только на шахматы, заядлый любитель. Было тут что-то общее в черно-белых столкновениях на шестидесяти четырех клетках и в бесконечных вариациях электрических фигур на поле монтажной схемы. Держать в памяти, угадывать комбинации, рассчитывать ходы… И, вероятно, одно другому помогало.
Монтажная схема насчитывала до двухсот отдельных элементов. Возле каждого Марк проставлял порядковый номерок, а затем расписывал еще всю спецификацию: номер такой-то, элемент такой-то, характеристика такая-то… Двести элементов, двести позиций и бесчисленные сочетания и перестановки.
Сложная, напряженная игра разворачивалась за лабораторным столиком. Может быть, самый ответственный матч в жизни Марка.
Он раскладывал некоторые листы перед Александром Ивановичем - то, что казалось найденным или почти найденным. Александр Иванович изучал все внимательно сквозь стекла очков, прослеживая за маршрутом токов острием пера автоматической ручки, улыбался удачам своего помощника… и вдруг перо замирало, нацелившись.
– А здесь что-то не то.
И это «что-то» могло разрушить всю тонко сплетенную паутину. Даже всего несколько лишних витков, прибавленных на трансформаторе, вносили в схему разлад и несогласие. Менялись размеры, расположение, сдвигались отверстия, начинали теснить соседи, и вся схема расползалась.
Снова приходилось Марку комбинировать, и снова он «ходил как зачарованный». Монтажная схема постепенно принимала все более отчетливый, строго выдержанный характер.
Шаг за шагом приближался Марк к тому моменту, когда схему уже не стыдно будет передать туда, в мастерскую.
БОРЬБА ЗА НУЛЬ
Зима была уже на исходе, когда начался монтаж пробного макета.
Конструктор лабораторного бюро Владимир Федоров привел схему из каракулей Марка в надлежащий технический вид, и теперь в мастерской монтажник Федосеев громоздил на ее основе живое, осязаемое плетение. Он свинчивал, припаивал, склепывал, насаживал, и под его аккуратными исполнительными руками плоские символы схемы вырастали постепенно в объемные вещи. Поднимались колпачки ламп, пузатились катушки, топорщились конденсаторы, и точки соединения завязывались в тугие узелки. Осмотрительная, ажурная работа.
Однако в лаборатории не ждали, пока будет закончено монтажное построение. Это долгое дело. У лаборатории своя забота. Как ни тщательно и продуманно была составлена монтажная схема, как ни предусмотрены всякие действия и противодействия всех ее двухсот элементов, а все же отдельные связки и узелки нуждались еще в предварительном изучении и исследовании. И прежде всего каскады усиления с системой защиты. Самое важное и самое капризное звено.
В комнате лаборатории на столах, очищенных от других работ, на полках, даже на полу расставлялось, раскладывалось, крепилось многообразное и запутанное электрическое хозяйство. Эталонные источники тока, измерители, подсобная аппаратура, шнуры, провода - все, что должно понадобиться.
Специальные панели с готовыми гнездами, с клеммами и крепежными винтами и были той главной платформой, на которой разворачивался сейчас трудный лабораторный опыт. На панелях под руками трех человек возникали отдельные клеточки и связи будущего нежно-чувствительного организма.
На панелях все обнажено, все вывернуто наружу, разъято на части, как самая наглядная анатомия. И провода в маслянисто-кожистой оболочке вьются и тянутся тонкими жилами по столам. На панелях проверяются все решения, вычисления, все счастливые идеи.
Первые шаги всегда напряженно-тревожны. Ничего еще не расставлено как следует, не налажено, и вся огромность капризной, сложной задачи еще впереди. Хочется поскорее что-то соединить, чтобы можно было испытать, привести в действие. Но нельзя поскорее!
– Проверяйте, обязательно проверяйте, - напоминает Александр Иванович.
Каждая вставляемая в панель деталь должна быть прежде проверена. Лампа, катушечка сопротивления, конденсатор. .. Очень тщательно следует проверить по всем показателям, тут же, на подсобной лабораторной аппаратуре. Работает ли? Нет ли изъянов? Соответствует ли этикетным отметкам? Пропустишь что-нибудь, а потом каково находить ошибку в общей паутине!