Прогалины в дубровах, или Охотник за пчелами
Шрифт:
Разумеется, печальный опыт даром не прошел. В сороковые годы писатель отказался как от слишком прозрачной назидательной ткани «Моникинов», так и от публицистической патетики. Вернувшись к привычной для себя канве историко-приключенческого романа, он вкладывает плоды собственных раздумий в реплики персонажей или в сопровождающие их авторские ремарки — метод, впрочем, опробованный им еще в первом романе об истории заселения внутренних районов Американского континента — в «Пионерах». В литературном времени названные романы разделяют два десятилетия. Различны герои, различна географическая обстановка, различны сюжетные ситуации, но и в первом и во втором случаях Купер задается все теми же вопросами — о месте человека в обществе и о выборе лучшей формы
Писатель рассуждает на конкретные темы, но итоги его раздумий имеют самое широкое значение.
Он предупреждает об опасности безоглядного увлечения демократическими принципами, ибо «на место правителей, веками утверждавших, что искусство правления передается по мужской линии старшему в роде, они могут привести к власти патриотов не по рождению, а по профессии… любовь последних к родине равнозначна их любви к себе». Высказывая подобные опасения, Купер использовал всего лишь полувековой опыт самой радикальной в те времена буржуазной республики. Это, как видим, не помешало ему сделать выводы, не раз оправдывавшиеся в действительности.
«Искусство господства доступно очень немногим», — утверждает писатель. В таком случае овладение этим искусством требует длительного обучения и доступно далеко не всем желающим. Естественно, что элитное искусство предназначается для избранных — будь то аристократы по рождению, будь то пробившиеся к власти наследники денежных мешков. Ну а что же, по его мнению, могут демократы от сохи? Да практически ничего! «Они могут написать хартии, заменяющие дарованное свыше право королей на власть, но со временем убеждаются, что речи, договоры, подписи, печати мало влияют на политику власть предержащих и на нужды народов».
Нет, Купер вовсе не сторонник монархической тирании или олигархического правления. Монархи, по его суждению, хорошо исполняют свою роль в обществе тогда и только тогда, когда «доскональнейшим образом отчитываются в своих действиях перед общественным мнением». Однако настоящий демократ не может «закрывать глаза на то, что те, кто жаждет занять место и тех и других, повседневно совершают жестокости, одурачивая при этом массы своих собратьев и превращая наиболее доверчивых из них в своих приспешников».
Подобные высказывания почтенного мастера нельзя объяснить одним лишь возрастным пессимизмом. О произведениях второй половины восемьсот тридцатых годов мы уже упоминали. Раскроем «Вайандотте», другой роман из истории поселений вдоль индейской границы, написанный на пять лет раньше «Прогалин»: «Доктрина всеобщего равенства, о которой так много говорили, мало, впрочем, понимая суть сказанного, несет за это главную ответственность, ведь едва ли найдется более безнадежное и неблагодарное в социальном плане занятие, чем убеждать человека в необходимости сравняться с теми, о чьем уровне жизни он не имеет ни малейшего представления, пусть даже он и может притвориться, что стоит на одной ступени с наиболее образованными, мудрыми и справедливыми представителями нации».
Равноправие, конечно, является непременным условием демократического развития общества. Это Купер понимал еще в начале двадцатых годов, когда работал над «Пионерами». Вспомним убедительное высказывание старого охотника Натти Бумпо, Кожаного Чулка: «Закон должен быть равным для всех, а не помогать одному во вред другому».
Таких же, в сущности, убеждений придерживается писатель и в конце жизни, хотя теперь активно выступает против абстрактной, ничем не ограниченной свободы личности: «Хорошо, конечно, обладать определенной ограниченной независимостью, которую мы именуем свободой, но большая ошибка превращать ее в идола, которого следует боготворить». Еще раз подобное предупреждение появляется после сцены, в которой Бен Боден демонстрирует будто бы свободный выбор пчелами направления полета: «Тот, кто полагает, что, преклоняясь перед свободой, он выполняет свое жизненное предназначение, впадает в такое же серьезное заблуждение, как и Питер с сородичами относительно интеллектуальных
Основной смысл демократии, по мнению Дж. Ф. Купера, заключается в обеспечении условий для экономического равноправия. И здесь он ссылается на опыт Старого Света: «Европейские народы, видимо, задались сейчас великой целью — искоренить злоупотребления, направить государственную машину на путь справедливости и экономии, а главное — научиться различать, что есть истинное благо для людей и их прав, а что — всего лишь выводы из безумных, беспечных тезисов политической экономии».
Только что упомянутая научная дисциплина вообще не пользуется благосклонностью писателя. Он резко критикует тех общественных деятелей, «которые, прикрываясь интересами реформы или революции, запускают в тяжкие минуты сомнений механизм, и он набирает обороты настолько быстро, что приостановить его, когда этого требует логика событий, уже невозможно». Стоит лишний раз подчеркнуть именно это высказывание Купера, свидетельствующее о его глубоком проникновении в скрытые пружины управляющего обществом механизма: социальную ошибку чаще всего исправить невозможно! Оттого-то так требователен Купер к вождям общества.
Рецепт же экономического прогресса человеческого общества кажется ему весьма простым. Основан он, по твердому убеждению писателя, на праве частной собственности, которое человек впитывает вместе с материнским молоком: «… недаром же каждый из нас, при любых условиях существования, убежден в своем естественном праве на собственность». В последнем Купер, впрочем, позволяет себе усомниться: «Естественного, в полном смысле слова, в нем, вероятно, нет ничего, но оно настолько переплетается с правами, дарованными нам от природы, что становится неотъемлемой частью человеческой натуры». И тут же следует ссылка на американских индейцев, у которых земля принадлежит всему племени, но вигвам, оружие, одежда, звериные шкуры, предназначенные для продажи, другое движимое имущество признаются частным достоянием отдельного человека. Купер твердо убежден в том, что от степени защищенности права на частную собственность зависят в конечном счете все блага цивилизации.
А отсюда следует недвусмысленный вывод: «Если бы современные знатоки политической экономии, реформаторы и революционеры всевозможных мастей отказались от своих спекуляций и обратились к этим общеизвестным рецептам… они нашли бы выход из любой критической ситуации… Только таким путем свершится великая реформа, столь необходимая миру». Последнее утверждение вообще то вовсе не требует обязательного установления республиканского строя. Реформа может быть проведена и от имени просвещенного монарха. Только Америке последнее не подходит, а ведь прежде всего в расчете на американского читателя и плетет нить своих рассуждений романист. При этом Купер совсем не считает собственное мнение, собственное понимание общественной жизни чем-то исключительным, недоступным другим образованным членам человеческих коллективов: «Дело вовсе не в том, что недостает людей, которые видят истину; но почти никто из них не способен постоять за нее в общественной массе, охваченной единым порывом».
По Куперу получается, что свободолюбивому, честному и деятельному человеку, если он желает остаться независимым, только и место что в необитаемой глуши. Культ охотника-одиночки красной нитью проходит через знаменитую эпопею о Кожаном Чулке. Встречаемся мы с этим культом и в «Прогалинах». Правда, теперь главный герой Бенджамин Боден занимается не только охотой, но и бортничеством. Конечно, бортником он стал не ради прибыли, а из любви к первозданной природе. Любовь к природе — характерная черта куперовских героев, и Бен не составляет исключения: он «любил свою лесную жизнь с ее одиночеством, лишениями, спокойствием, которые частенько сменялись весьма острыми ощущениями; и, самое главное, ценил ту самостоятельность и независимость, которые были необходимым условием его успеха и довольства».