Прогнозист
Шрифт:
– Тогда тебе и карты в руки.
– А не лучше ли нам? Муж и жена - одна сатана. Пословица правильная. Сами русские придумали.
– Но это, милая, для болота. Где черти водятся.
– Разве нынешняя Россия не болото?
– Может, и болото. Но - каждому свое. Чтоб заниматься бизнесом, да ещё с размахом, нужен талант. А у меня его нет. Так что мне больше подходит роль обыкновенного клерка.
Атонина Леонидовна, обнаженная, простоволосая, приподнявшись, пристально взглянула в серые глаза своего любовника. Ей они напоминали речку с песчаным дном, в котором четко просматривается всякая, даже самая мелкая рыбешка, - в этих глазах, когда они не спрятаны за стеклами очков, все понятно, и никаких тайн.
Как рыбак знает свою речку, так она - в чем уже была уверена - знала Фиделя Михайловича: да, у него от неё никаких тайн.
Многое уже было обговорено, за исключением самого важного и самого главного, но прежде чем к этому самому важному и самому главному приступить, предстояло, как любят говорить в парламенте, решить процедурный вопрос - жениться, иначе дальнейшая игра теряла смысл.
– В бизнесе сподручнее действовать супружеской парой. Не так ли?
– Не знаю, не пробовал, - простодушно отвечал Фидель Михайлович.
– Мне кажется, не имеет значения, работаешь ли супружеской парой или эмиратским гаремом, или шведской семьей. Если внутренне, подсознательно себе не внушить, что ты бизнесмен, что бизнес - твоя судьба, то нечего и огород городить.
– Так внуши, - сказала она ласково.
– Не получится.
– Почему?
– Внушить себе, что я бизнесмен, значит, признать себя обреченным.
– Как это? Что за чушь?
– Чушь только на первый взгляд, - говорил он, как о чем-то отвлеченном.
– Бизнесмен - это человек, у которого всегда за плечами стоит старуха с косой. Она-то ему и нашептывает: жди пулю в голову.
– А почему именно в голову?
– А потому что голова додумалась избрать стезю бизнесмена.
– Но убивают и политиков!
– И политиками становятся не от большого ума.
– Тогда кто же в этом мире идеальный? Ну, обладает самым большим умом?
– Кто?
– Фидель Михайлович, заложив руки за голову, усмехнулся в бороду.
– Раньше это были отшельники. И то далеко не все, а обладающие филосовским складом ума. Теперь мы все жильцы коммунальной квартиры. А в коммунальной сначала договариваются о согласии, согласие закрепляется весельем, а веселье, как правило, заканчивается поножовщиной. Да иначе и не может быть - ведь мы же люди!
– Фидель, я не узнаю тебя. Ты это или не ты?
– Я говорю, что есть.
– Ты говоришь страшные вещи.
– Антонина Леонидовна уже не лежала, а сидела , и то, что он говорил, выслушивала сидя.
А он лежал, подложив руки под голову. Глаза его были холодные, пепельно-серые, как декабрьское небо, и в голосе - печаль.
– Страшнее жизни ничего не бывает, - напомнил очевидное: - Наша нынешняя жизнь - тому подтверждение.
Она его уже не слушала. Она думала, как будет объясняться с товарищем полковником. Из рассуждений Фиделя Михайловича вытекало: о женитьбе не может быть и речи, имея в виду ближайшую перспективу. Даже её очевидный намек, что у неё есть приличный стартовый капитал, не вызвал у него интереса.
Да любой другой мужчина на его месте!..
Другой, но не он.
Постель обычно сближает. И когда женщина в постели объявляет свое желание, да к тому же подкрепляет авансом в виде солидного стартового капитала, он должен, он обязан её желание исполнить.
Фидель Михайлович к этой категории мужчин, видимо, не относился. Но как мужчина от совместного ложа не отказывался, значит, рассуждала она, не все ещё потеряно.
Разговор с товарищем полковником был нелегкий.
Он прослушал запись их ночной беседы. Она тоже слушала эту запись, наблюдала за выражением лица этого старого волка разведки.
Перед ней сидел не человек, а мумия. Шеи у него не было, голова вырастала прямо из туловища, и, может быть, поэтому мимика лица выглядела до предела скупой, лишь только вялые губы слегка дрогнули, когда он заговорил, как бы спрашивая:
– На тебе не желает жениться?
– Ну да, вы же слышите.
– А сумму стартового назвала?
– Ни вы, ни шеф об этом ни звука.
– В следующий раз - назови.
– А как шеф? У меня в банке не так уж и много.
– Что в банке - твое. Тебе выдадим наличными.
– Сколько?
– Пять миллионов.
– И эту сумму ему назвать?
– Да. Посмотрим, как он отреагирует.
– А если и предъявить?
– Он поверит. Скажешь, деньги уже в Архангельске. Пора его поставить в известность, что мы из него будем делать предпринимателя.
– У него нет желания.
– В этом он тебе признался?
– Высказался... Примерно так. Вы же слышали.
– Еще ни один человек не сказал о себе полной правды.
– Но Фидель Михайлович не лукавит.
– Не лукавят только перед богом. А ты у него пока ещё не бог.
– К сожалению...
– Но он в тебя поверит, - назидательно продолжал товарищ полковник. Поверит, если внушишь ему, что сына можно будет выкупить. Разумеется, за большие деньги. Я об этом ему уже втолковывал. А большие деньги он сможет заработать. Если воспользуется твоим так называемым стартовым капиталом. Ты ему это втолковывала?
– Пыталась.
– Значит, плохо пыталась. Пока мужчина в теплой постели слушает горячую женщину, он внемлет. Мужчина в женской постели - это воск в руках женщины - лепи из него кого хочешь... Да мне ли тебя учить?
Товарищ полковник коротко взглянул из-под белых бровей, как бы давая понять, что в способностях Антонины Леонидовны он не сомневается, но время - время торопит.
Она тоже понимала, что времени на обработку "объекта" уже не осталось. Этого человека водкой не напоишь, наркотиками не напичкаешь - силком в загс не поведешь.
– Боюсь, с женитьбой у нас ничего не получится, - робко повторила Антонина Леонидовна.
– Все получится, - твердо заверил товарищ полковник и раскрыл свою заветную кожаную папку.