Прогнозист
Шрифт:
Как всякая талантливая аферистка, она блистала не только внешностью. Она уловила момент, когда об этом нужно было спросить Банкира.
– Саша, назови им сумму.
– Двести сорок миллионов, - назвал он.
– Вы слышали?
Гости оживленно зашевелились. Мамай опять разомкнул уста:
– А что - она права.
– Это для всех и Тюлеву: - Банкир, мы тебе позволим пробраться на верхотуру. Допустим, позволим. Но ты же нас тогда к ногтю?
Ярочка с наигранным восторгом:
– Ну, Мамай! Ты - как президент. Тот ещё у власти, а уже клянчит гарантии.
– Я не клянчу.
– Мамай посуровел.
– Я хочу, чтобы все без тумана... Хочу ясности.
– Вот она...
– Порожним фужером Ярочка показал на Кинскую.
– Она показала, как идти во власть.
Гости уже шумели. Сам хозяин сдержанно молчал. Он был в восторге от Ядвиги: как артистично она вошла в роль строгой и неотразимой хозяйки. Она, оказывается, умела повелевать. Так, пожалуй, и он бы не сумел.
– А теперь, - скомандовала она, - марш по своим "Мерседесам". Вы нам испортили такой праздник!..
– Какой-такой?
– уже с порога оглянулся Ярочка, натянув до бровей черную фетровую шляпу.
– День Советской Армии.
Кто-то, кажется, Мамай, хмыкнул: - Я в этой армии из губы не вылазил.
Незваные гости покинули дом. Было слышно, как машины с ревом разворачивались в рыхлом снегу. Красные огни исчезли в направлении Москвы.
– Все! Спектакль закончен, - произнесла Ядвига Станиславовна и сердито посмотрела на Тюлева: - Ты, оказывается, скрытничаешь. Водишь дружбу с мокрушниками.
– А ты?
– огрызнулся он.
– Я этого Ярочку выручала из "Матросской тишины".
– За взятку?
– За взятку, - призналась.
– А кто из нас, чиновников, не берет?
– А если бы попалась?
– В мэрии не попадаются.
– Ну да?
– Да, да. А ты со своими четырьмя миллионами попадешься. Зачем было трекать этим тупорылым: "Отправил в Швейцарию"? В какую Швейцарию? Пол-Питера знает, что твои деньги улетели в Архангельск.
– Нет, Ядя, я их поездом... И то уедут не сейчас и не со мной, а с бывшим главбухом комбината. Днями он выходит из "Крестов". Я ему скостил срок. Как говорят, за примерное поведение.
Для Ядвиги Станиславовны это была новость. Но могла быть и уловка - на проверку её, очередной любовницы Тюлева. И тем не менее...
– Саша, это меня вовсе не интересует. Главное, что ты живешь и здравствуешь, набираешь в России вес...
Александр Гордеевич заключил свою любовницу в крепкие объятия.
– Сегодня ты меня так здорово выручила...
– Не я, Саша, - ответила, освободившись от мужских тисков.
– Мое положение. Как модельера меня мало кто знает. А вот как чиновника...
– Представь себе, я не знал, что ты в мэрии. И чем же занимаешься?
– Шью... А теперь - бай-бай. Мне утром ровно в восемь быть на службе.
– Я отвезу.
– Не надо. Я сама...
Ровно в восемь утра на квартире Антонины Леонидовны Малахут она докладывала товарищу полковнику...
5
Братья - Януарий и Ананий - жили почти по соседству - на Рублевском шоссе, а встречались редко, обычно только по делу. Избегали телефонных разговоров, зная, что все прослушивается, и каждое слово олигарха / имеется в виду Януария Денисовича/ фиксируется на магнитофонной ленте.
Олигарх - всесильный как бог: он может намекнуть президенту, что генерал, отвечающий за правительственную связь, не справляется со своими обязанностями - и через час этого генерала на этой должности уже не будет.
Людей ломать они умели, а вот систему за все десять лет, будучи у руля государственной машины, сломать не смогли: как тогда записывали, так и теперь записывают, с той лишь разницей, что тогда записывали членов Политбюро, теперь - олигархов. И кто записывает! Какой-нибудь облысевший не имеющий власти голубопогонный капитанишка. Эти люди-невидимки, прослушивая телефонные разговоры суперэлиты, знали об этой элите все, даже то, кто из них страдает половым бессилием и кто из их многочисленной челяди обслуживает их жен.
Власть поменяется, и все будет, конечно, обнародовано. Как сейчас знают все о вождях двадцатых, тридцатых, сороковых, пятидесятых до восьмидесятых годов. Со временем благодаря этим невидимкам трезвые люди узнают и ужаснутся: как это так, при Сталине в тюрьмах было меньше, а сейчас больше? Значит, кто-то кому-то сильнее мешает. А кому?
Знают олигархи. Силовыми структурами они оберегают свои капиталы, пакостят - опять-таки силовыми структурами - своим конкурентам.
Напакостить своему другу Тюлеву наметил и Ананий Денисович Лозинский. Зла на Александра Гордеевича он не держал. Был простой экономический интерес: если не перехватить четыре миллиона "зеленых" наличными, Поморский деревообрабатывающий уплывет к нему - там уже все договорено.
А торги - через две недели. Напакостить на законном основании может только Федеральная служба. Служба, так сказать, правительственная. И кто-то из членов правительства должен распорядиться.
Власть у Януария Денисовича. Он всегда выручал и ещё раз выручит. В этом Ананий Денисович не сомневался.
– Надо встретиться, - только и сказал по телефону.
– Приезжай, - отозвался брат.
Братья встретились на даче олигарха. С прошлого раза - со дня рождения - здесь ничего не изменилось. Поменялась только охрана - мерзавцами оказались связисты во главе с бывшим начальником главной охраны. Тот стал народным депутатом да ещё и книгу запузырил о своем благодетеле.
Олигарха он почти не зацепил, но где-то в интервью пообещал зацепить, раскрыть лопоухим секрет накопления миллиардов. До новой книги он может не дотянуть, лишь бы попал на больничную койку.
– Что там у тебя?
– спросил Януарий.
– Опять, небось, Тюль?
– Представь себе, он. Везет на аукцион четыре миллиона наличными.
– Откуда у него столько?
– Общаковские.
– Богато живут, ворюги.
– А если Тюль заполучит Поморский деревообрабатывающий, будет ещё богаче. Меня переплюнет.