Прогнозист

Яроцкий Борис Михайлович

А сейчас, в этом холодном и заснеженном Архангельске, не исключено, погибнет и она. Слава Аллаху, подруги успели избежать расправы. Они уже, наверное, подъезжают к Москве. А могли сложить головы. И за что - за тысячу долларов. Вот она, цена бывших чемпионов, заслуженных и не успевших стать заслуженными мастеров спорта!

А за что отдали свои никчемные жизни грабители? Может, и среди них были мастера спорта и, не исключено, они тоже участвовали в соревнованиях, на чемпионатах Европы и мира отстаивали честь тогда ещё великой Родины. Неужели Тюлев не сообразил, что посылает их на верную гибель? Надеялся: авось удастся

поживиться.

Завтра в городе будет шум, дескать, была бандитская разборка. По сути, конечно, бандитская.

Но, как потом Антонина Леонидовна узнала, никакого шума не было - вся информация осталась в недрах МВД.

Януарий Денисович как член правительства позвонил в Архангельск: - У вас там что - трупы?
– Какие?
– на вопрос вопросом ответили из канцелярии губернатора.
– Мы не Питер. Живем без происшествий.
– Прекрасно, - похвалил вице-премьер руководителей области.

Все бы губернии жили без происшествий. И зачем тогда демократии силовые структуры?

Януарий Десович шутил.Ответом из Архангельска он остался доволен. В городе, как ему доложили, за последнюю неделю было зафиксировано только два убийства и оба на бытовой почве. Оба преступления, как любят вещать с телеэкрана, раскрыты.

Это, конечно, здорово. Не все надо закладывать в компьютер. "Если все убийства фиксировать, - сказал он себе, - Европа нас не поймет". И философски изрек: - Да, это жизнь - убивать и не находить трупов.

23

Не спалось. Да ещё на голодный желудок. За весь день не было ни крошки во рту. Глеб-высокий, секретарь-телохранитель, настаивал перед аукционом крепко "порубать", а он хлебнул только из термоса чашечку кофе. Сами же ребята, и Глеб-высокий и Глеб-не очень, закусили основательно: вдвоем съели без хлеба килограмм сервелата и выпили из термоса весь кофе.

Ох, как бы он сейчас навалился на колбасу! Не побрезговал бы и заплесневелой горбушкой. А голодным разве уснешь?

Из плохо законопаченного окна тянуло промозглой сыростью. Фидель Михайлович натянул на голову тюфяк. От дыхания тюфяк оттаивал. Усиливалась вонь: пахло грязной, пропитанной дымом одеждой и давно-предавно немытым человеческим телом. Стало подташнивать. Сказывалась жизнь в чистоте и опрятности.

Мысли были одни: как далеко он от города? Ближайший, может быть, Архангельск. Оттуда его увозили. А может, Северодвинск? А может, Онега? Все эти города северней или северо-западней.

Он вспомнил, как в детстве ходил с отцом в походы. Но то было в благодатной среднерусской полосе. По ночам они ориентировались по звездам. Быстро находили, где север, где юг. Сейчас ему в окно смотрела яркая звезда Малой Медведицы - Полярная. Это - Север. Где-то, видимо, поблизости, Соловецкие острова. Когда-то на Соловки ссылали. Ссылали, конечно, и в эту тайгу. Теперь это царство вора в законе Тюля, грозного и жестокого демократического деятеля.

О том, что демократический деятель грозный и жестокий, намекнул низкорослый следователь, дескать, завтра утром будет допрашивать наш уважаемый демократ, сам хозяин, а уж он говорить заставит. Хозяин здесь один - Александр Гордеевич, питерский меценат и лесопромышленник.

Весь этот лес - его, и лесная промышленность - тоже его. Чудно все перевернулось - от "Союза нерушимого" до бандитского владычества. О возвращении к Союзу верит отец, бывший

школьный учитель, ныне пенсионер. Он считает, что власть захватила кучка демократов, людей случайных, а значит, временных.

Наивный! В российской глубинке укореняется Тюлев. Все, кто его окружает, - его шестерки. А шестерка по законам зоны - это собака, уцепится в каждого, на кого укажет хозяин...

Итак, завтра утром встреча с хозяином. Фидель Михайлович готовился к худшему - не к разговору, а к смерти. Единственно, о чем он жалел, - не удастся выручить сына: там, за океаном, вытравят из него все русское, убьют в нем человека.

Он уже засыпал, когда услышал неторопливые шаги. Кто-то поднимался по обледенелым ступеням. Скрипнула дверь. Под тюфяк ударило холодом. Отчетливо донеслось:

– Миллионер, просыпайся. Жратву принес.

Фидель Михайлович сбросил с себя уже почти совсем оттаявший тюфяк. В свете уличного фонаря человек был виден смутно - лицо не разглядеть, высокий, узкоплечий, шапка торчком, на шее - мохеровый шарф. Не иначе, как из аристократов.
– Ну, жрать будешь?
– Буду.

Жратва состояла из горбушки хлеба и куска холодной вареной трески. Фидель Михайлович чуть было не набросился на еду, но сдержал себя. Разломил горбушку, принялся жевать и тут же сразу напомнила о себе боль от удара по темени. Отложил хлеб, притронулся к голове. Ушибленное место саднило, как созревающий фурункул.
– Это тебя Нента, - сказал кормилец, присаживаясь напротив на голые нары.
– Он тебя привез. А мы уже тебя вдвоем охраняем. Чтоб не сбежал.
– Куда?
– И ежу ясно.

Парень, судя по голосу, ему не было и тридцати лет, наблюдал, как Фидель Михайлович ест. А тот, как ни сдерживал себя, и хлеб и рыбу словно проглотил.
– Ну как жратва?
– Классная.

Не ведал Фидель Михайлович, что вареная треска может быть такой вкусной. Он уже мечтал: если удастся отсюда вырваться, он этой рыбой отведет себе душу - наестся до отвала. Холодная вареная треска напоминала вареную курицу. В детстве, будучи в походе, он от вареной курицы нос воротил. Отец смотрел на него и посмеивался: вот что значит, никогда не испытывал настоящего голода.

Сейчас пределом блаженства была эта обычная северная рыба, видимо, обязательная в Беломорье, как в Приосколье картошка.
– Слышь, миллионер, можно тебя спросить?
– Можно.
– Хочешь, мы с тобой договоримся?
– О чем? Ты мне - паспорт, а я тебе - свободу. Понимаешь, миллионер, мы тут без паспортов. А хозяин трекает, что они нам ни к чему. Все равно мы нигде не учтенные. Как бездомные собаки. Но те хоть на свободе...

Фидель Михайлович прервал его: - Как тебя зовут?
– Здесь? Аликом.
– А в миру?
– Алексеем. Да ты не думай, что я чувяк. У меня и диплом есть. Я ведь инженер-технолог. Моя профессия - ВВ. Взрывчатка.

– А диплом, конечно, потерял?

– Хозяин отобрал. Сказал, что таким, как я, дипломы ни к чему. Раб он есть раб.

– И давно?

– В рабстве? Давно. Меня выкрали. Как специалиста.
– А ты подай на хозяина жалобу.
– Кому? Хозяину?
– Тогда беги.
– А паспорт? Без него не удерешь в Америку.
– Ты же русский. Зачем тебе Америка?
– Страшно в России. Особенно здесь. Хотел было повеситься... Тебе-то что... Тебя выкупят.
– А если нет?
– Хана... Не ты первый...