Прогнозы изменения законов природы
Шрифт:
– Что ещё нового? – Семибратский подлил елея.
– Получилось с кольцевым солнечным затмением – подвинули планетоид на несколько сотен метров. С лунным – пока не получается.
– Да, слышал. Ну, очевидно, что планетарная и звёздная инженерия – разнопорядковые явления и дисциплины. А полное затмение будет по плану? Которое послезавтра.
– Неизвестно, – хихикнул Алессио. – Может быть побочная стохастика. Мощностей на два явления пока не хватает.
– Не дали спутников Роспространство? – Семибратский интересовался этим с прицелом на свои эксперименты.
– Дали,
Тёмкин потянулся за конфетой и стал её долго разворачивать. Тянул время, а скорее намекал, что пора переходить к его теме. Роман специально помолчал, подогревая нетерпение коллеги.
– Но это не всё. Есть задача организовать внеплановое кольцевое солнечное затмение, – Алессио обдумывал, какие ещё секреты можно рассказать без особого риска. По плану оно должно быть в тридцать девятом – хотим сделать ещё в тридцатом.
– Вполне реалистично, – искренне одобрил Роман.
Когда Тёмкин начал сворачивать фантик у несъеденной конфеты, стало понятно, что дальше тянуть с основным нельзя.
Алексей набрал в лёгкие воздуха… Но в дверь постучали – и так же на полкорпуса в двери появилась завсектором абстракций Дева-Ирина. В форме она была весьма, Ирина знала это и часто, одна из немногих, ходила в погонах. Собственно, форма в институте была околовоенной – модные, стройнящие силуэты, тонкие шерстяные ткани в темно-синих тонах, из признаков униформы только небольшие погоны на полтона светлее и петлицы с символом военной науки, луком и стрелой покровителя знаний, Аполлона. Символ космически организованного мироздания. «Как сама Ирина».
За внимание завсектора абстракций негласно боролась половина мужской части института. Её необычная внешность, а ещё больше необычный ум выделяли женщину, она это знала, но старалась сдерживать свои порывы и властные силы. На такую внутреннюю борьбу уходило немало энергии, времени и сил, поэтому Ирина была всегда несколько усталой.
Завсектором была не то чтобы красавица, у неё были какие-то первобытные черты лица. Удлиненный прямой нос, чётко очерченные скулы, немного мальчишеская фигура с не выделяющимся женским силуэтом. Из-за этого, а также по неясным фрейдистским мотивам её осознание себя женщиной навсегда запоздало, но это тоже играло в плюс. Такая отличительность многим нравилась.
Когда она играла с мужчинами, её саму это приятно удивляло – Ирина жила в предчувствовании каких-то новых больших открытий и серьезной будущности.
Она вошла. Ирина и Семибратский, можно сказать, дружили, периодически играя, переходя эту грань. Достаточно сказать, что они вместе курили – пусть и нечасто, раз в неделю. Роман в общем-то не курил, не находил в этом специального удовольствия, но тайная атмосфера и сам ритуал ему нравились.
Девушка была заметно младше их обоих – еще нет тридцати, а уже завсектором и старше их по званию. И это было заслуженно. Окончила факультет искусствоведения, но возглавляла сектор абстракций, и абстракций очень даже математических.
В картине математических разделов абстракция находила себе место в каждом блоке. И чем выше поднимались их ступени, тем красивее могла быть отвлеченность. Ирине нравилось в её направлении буквально всё: терминология, мыслительные техники, возможность оперировать абстракциями в целом комплексе наук, вариантами игры в соотношениях понятий. Отдельным было очарование идеализацией, как одним из ярких инструментов дисциплины.
При этом шло постоянное обучение и нередко приходилось пересматривать ранее установленные «аксиоматические» основы и иерархии. В каком-то смысле это была страшная наука.
– Привет! – одновременно сказали мужчины.
Семибратский вручил ей кофе первой – получилось, как будто напиток приготовлен специально к её приходу. Ирина оценила.
– Садитесь! – Роман усадил коллег, а сам продолжил хлопотать с кофе. – Алессио (у него иногда прорывалось, но никто не обращал на это внимания), твоя просьба ведь не секрет?!
Он говорил не поворачиваясь. Ему самому не очень нравилось, когда он так делал, разговаривал, не оборачиваясь, но в институте было принято принимать специальные свойства сотрудников, даже поощрительно относиться к небольшим чудачествам. Специфика службы.
Алексей на полмгновения замялся, но тут же выпалил: – Да, даже полезно.
– Рассказывайте, мальчики!
– Есть идея мощного НИРа! – Роман решил больше не тянуть. – Пощупать сингулярность!
– …Ага! – сглотнул Алексей.
– Супер! Как раз и по моему направлению. Еще та абстракция! Можно сказать, абстракция конкретная, – Ирина залпом, по-мужски, выпила всю чашку.
Алексей начал неистово мешать кофе – то в одну, то в другую сторону. Он разволновался.
– И как это сделать? У наших ускорителей нет таких мощностей, – Ирина уже прокрутила в голове набор вариантов.
– А мы задействуем сеть ускорителей, международную!
– Да кто нам позволит? – Алексей для порядка вставил словцо, чтобы потом не решили, что он не участвовал в рождении идеи.
– Вопрос.
Семибратский долгим взглядом стал смотреть на Ирину. По привычке. Сейчас он смотрел вполне правильно. Но была и привычка – он выработал её, опираясь на одну черту внешности коллеги. У неё были милые небольшие ушки. Но они отходили от головы под прямым углом, и даже под шапкой волос их кончики всегда выглядывали. Получалось, что он общается не только с глазами женщины, но и одновременно с кончиками ушей. Если бы Роман сказал ей об этом, конечно, дружбе был бы конец. Или не конец, но будь он на её месте, отправил бы чудака подальше.
– Я, а может и мы с тобой, Рома, скоро поедем в Европу, на их ускоритель. Может, они согласятся нас допустить.
– Но сейчас же не та обстановка! – Алексей уже внутренне радовался, что ценность задачи укрепляется на фоне сложностей.
– Думаю, Стерн может договориться.
Стерн, по паспорту англичанин, и был шефом Алексея, тем освобожденным завсектором. В их науке было нормально и даже поощрялось присутствие в штате иностранцев, а также обмены и поездки. Все-таки законы природы – общее дело, пусть у них там и не такое общее, как в России.