Программа защиты любовниц
Шрифт:
— Спасибо. Так что с тем челом, что передал Баранову конверт?
— Он уехал, — ответила она просто и с безмятежной улыбкой развела руками. — Машину не видела, у Вовки спросите.
Спросили. И толку? Как он вообще все деньги не отдал Маше за ее лучистую улыбку и за предложение проводить его? Парень был настолько наивен и туп, что у Володина уже через пять минут сводило руки от желания тряхнуть малого как следует.
— А мне че, жалко, что ли? — ныл он без конца. — Он попросил, денег дал, я и пошел. Мне че, жалко,
— Это понятно, но мужчину? Мужчину ты этого запомнил?
— А мне надо?! — таращил Баранов водянистого цвета глаза на полицейских и теребил длинный сальный хвостик на затылке. — Он попросил, денег дал, а мне че, жалко, что ли?
— Боже мой!!! — простонал едва слышно Володин и скрипнул зубами. — Мельник, давай ты! А то я его сейчас задушу…
У Валеры получилось чуть лучше. Но все равно, все, на что удалось разговорить парня, так это, что кроссы у мужика были классные, тачка супер, а молодой или нет, он не знает.
— Я паспорт у него не спрашивал, — кривил он тонкие губы в ухмылке.
— Ну, волосы седые, черные, белые? Стрижка, хвост, как у тебя?
— Хвоста не было, не белый точно, и не негр. Тачка классная.
— Цвет-то хоть помнишь тачки? — скрипел уже и Мельников зубами. — Белая, черная?
— Черная, — кивнул Вова Баранов, несказанно их порадовав. — Джип, это точно. И кроссы класс! У нас у Стэйка такие, больше ничего не знаю, — выдохнул с присвистом Баранов и глянул на мать, ища поддержки.
Мать стояла с ремнем в дверном проеме, выразительно потирая указательным о средний палец, требуя отдать сокрытые от семейного дохода средства.
— Что за Стэйк? — машинально спросил Володин.
— Сашка Стеклов, этажом ниже живет, — быстро ответила за сына мать и принялась теснить их к двери. — Дома он, можете зайти. Только папаша у него из крутых! Они весь этаж выкупили, все три квартиры. Вряд с вами говорить станет.
— Без адвоката? — уточнил Володин, переступая порог.
— Он сам адвокат, — хмуро изрекла мамаша Баранова и громко хлопнула дверью.
Семейство Стекловых было все в сборе.
Мать — моложавая крашеная блондинка со следами неоднократных вмешательств пластических хирургов на подбородке и скулах.
Отец — средних лет мужик с обширной лысиной и громадным, как бочка, пузом. И двое их детей — дочь-студентка и сын-школьник. Семейство пило чай со свежеиспеченными ватрушками. Гостей встретило враждебно и говорить поначалу отказалось.
— Какое вы имеете право?!
Кипятился папаша-адвокат. И все порывался потрясти у них перед носом своей адвокатской ксивой. Володину пришлось ужом ползать, чтобы задобрить, умаслить, разжалобить.
— У нас и вопрос-то пустяковый, — уверял он, клятвенно прижимая руки к темной рубашке на груди. — Просто надо посмотреть кроссовки вашего сына и все!
— Господи! Бред какой-то! — орала из кухни мамаша. — При чем тут наш сын?! При чем тут его кроссовки?!
Володин попытался было объяснить без особых подробностей, но только все еще больше запуталось. Пришлось запираться с ним в прихожей и рассказывать все начистоту.
— Вовка сказал, что на мужике были точно такие же кроссы? — Папаша-адвокат нежно погладил лысину. — Хм-мм… Вовка, он хоть и туповат, но врать не станет. Сашка!!!
Сашка вынырнул из кухни, где витал невероятно аппетитный аромат свежей сдобы и какого-то духовитого чая. Застыл возле отца, с неподдельным интересом рассматривая гостей.
— Кроссовки твои где?
— Которые? — Саша, полноватый белобрысый подросток, смотрел на Мельникова во все глаза. — А я вас знаю!
— Да ладно! — фыркнул Мельников.
— Да! Я видел вас по телевизору.
— Когда? — не мог вспомнить тот.
— Когда вы маньяка ловили. Это давно было, осенью еще, вы тогда чела на тачке поймали. И просили всех, кто что-то видел или знает про него, звонить по телефону.
— Было дело, — кивнул Валера. — Ты нам лучше кроссовки свои покажи, которые Вовке Баранову нравятся.
— А-аа, понял.
Саша метнулся к огромному, во всю стену зеркальному шкафу. Зеркало медленно отъехало влево, голова подростка нырнула внутрь.
— Вот они. — В руках Саша держал пару очень пыльных, стоптанных на внутреннюю сторону кроссовок ярко-синего цвета. — Классные кроссы, кожа натюрлих, только жарко в них сейчас.
— Почему они у тебя в грязи, Александр?! — обозлился тут же папа-адвокат. — Ты знаешь, какие деньги за них уплачены?! Я в евро за них платил! Их в наш город завезли всего пять пар!
— Уверены?! — тут же вцепился в эту новость Валера.
— Не уверен, — после паузы дернул шеей папа и отослал своего сына обратно к ватрушкам. Кроссовки папа швырнул обратно в шкаф. — Но не везде такие купишь, поверьте. Сеть итальянских магазинов у нас ими только торгует и все. Не те сраные бутики, что понтуются и цены гнут, а торгуют, пардон, дерьмом, а настоящие точки! С настоящей обувью!
— Карточка магазина есть?
— Где-то была…
Папа-адвокат ушел к маме и имел там с ней долгую беседу. Надо полагать, пересказывал ей беседу, мама зловеще шипела что-то, но карточку магазина все же отдала.
— Вот, — сунул Володину адвокат карточку спортивного бутика на Советской. — Мы там отовариваемся.
— Спасибо.
Друзья вышли на улицу. Гроза закончилась, дождь прекратился. Было темно, сыро и промозгло, потому что вдруг похолодало.
— До завтра? — Володин протянул руку Мельникову, остановившемуся у своей машины.
— До завтра. Я поднимусь, конверт заберу.
— Зачем?! — испуганно дернул шеей друг.
— Хочу рассмотреть получше. Кстати, наш славный малый не звонил?