Программа защиты любовниц
Шрифт:
— В смысле уголовником? — Черных умело изобразил недоумение.
Он слышал, конечно, что прошлое Уварова не кристально чистое, Зоя с Ванькой шептались, но знания свои решил попридержать при себе.
— Ладно, проехали, — буркнул Уваров и, чесанув по волосатому пузу пятерней, тут же снова налил по стакану. — Давай, жахнем. Что-то диалога не получается.
Они снова выпили. Черных поспешил закусить водку мясом, в голове уже не только шумело, но и путалось все. Уже и не помнил, с чего хотел начать разговор. Уваров сам
— Ты, если считаешь, что я ментам стану помогать, то зря так считаешь, Вова, — опустил он с силой пятерню на черновский хребет. — Мое дело сторона. Я сам по малолетке два срока отмотал. Мусоров ненавижу люто и помогать им искать убийцу твоего водилы не стану. Водила твой мутный был какой-то, слухи всякие ходили про него.
— Какие слухи?
Черных поднял голову на соседа и вдруг обнаружил, что у того почему-то две головы.
— Бр-рр! — Он зажмурился и замотал головой. — Кажется, мне дало!
— Это нормально, Вова, — заржал Уваров, кажется, он был доволен. — А слухи про водилу твоего ходили всякие!
— К примеру?
— Ну… К примеру, что он, когда выжил, обидчиков своих положил. Всех! При этом так умело, что на нем ни пятнышка, а пару пацанов загребли, так-то.
— Да ладно?! — Черных снова удалось изобразить недоумение, хотя он знал об этом, пускай и без подробностей.
— Вот тебе и ладно! Всегда думай, кого спасаешь, Вова, И всегда понимай, за кого подписываешься. — Уваров не стал ему наливать, выпил водку один, сожрав еще пару стрелок лука. — Ты вот пришел за него хлопотать как бы, так?
— Как будто, — мотнул тяжелой головой Черных.
— А он приличным людям насолил, люди хотели его крови, понимаешь, Вова? — вразумительным твердым голосом произнес Уваров, не переставая дермыжить волосатый пупок.
— С трудом, если честно. Чего тогда так долго ждали? Ванька-то давно у меня жил.
— Вопрос хороший… — вдруг озадачился Уваров, вперив тяжелый взгляд в пальмовый ствол. — И ты думаешь, что это не те люди?
— Которые?
— Которым он насолил?
— Я не знаю! — вдруг крикнул Черных, у него разламывалась голова от странного разговора, надсадного утиного кряканья и от водки, которую он крайне не любил употреблять. — Куда тогда Оля подевалась?!
Уваров остолбенел. Он вытаращился на соседа, кирпичного цвета кожа его физиономии поблекла, а толстые влажные губы будто кто посыпал пылью, которой были припорошены пальмовые корни в кадке.
— Какая такая Оля?! — выдавил он через паузу и пододвинулся по дубовой скамье вплотную к Черных. — Что за Оля, сосед?! Твою горничную Зойка зовут, или я что-то путаю?
— Зоя, правильно. Ее не было в доме, когда это все случилось.
— Ну! А Оля — это кто?
— Оля, моя невеста. Я ее… Короче, она тут накануне свадьбы взбрыкнуть решила, начала черт-те что творить, беситься. Я ее под замок и посадил одуматься. Понимаешь?
Черных боялся глаза поднять на толстого соседа, который, оказывается, не так уж мало знал обо всех его домашних делах, но тот неожиданно протянул ему растопыренную пятерню и тут же крепко пожал ему руку со словами:
— Еще как понимаю! Молоток мужик! Бабы, это такие твари… Они, кроме кнута, ничего не понимают! Стоит проявить слабину, как они тут же на шее! Даже глазом моргнуть не успеешь, как их ноги уже свисают у тебя с ушей, причем вместе с лапшой. Они на нее мастаки! Оля, говоришь… Под замком сидела… Гм-мм… Думаешь, она… Ты посиди, мне тут надо позвонить. Посиди, выпей пока, закуси…
Черных не стал ни пить, ни есть. Он встал и, сильно пошатываясь, добрел до пруда. Встал на коленки в зеленую высокую траву, опустил руку в прозрачную воду, зачерпнул горсть и плеснул себе в лицо, потом еще и еще. Утки испуганно стайкой сбились у противоположного берега и затихли, косясь в его сторону черными глазками-бусинками.
Он не стал долго испытывать их терпение, еще раз плеснул себе в лицо, протер мокрой ладонью шею и вернулся к столу. Через несколько минут вернулся и Уваров. Тяжело сел, тяжело глянул. Хмыкнул, выжрал еще один стаканище водки, схватил рукой кусок мяса с блюда и принялся жевать.
— Короче, брат, не знаю, что и сказать тебе, — проговорил он, проглотив мясо и вытерев руку прямо о распахнутую на брюхе рубаху. — Братва-то вроде не при делах.
— В смысле, Олю они не трогали?
— И Олю, и Ваню твоего, блин! Они его будто и не искали. Я-то сам, если честно, узнал пару месяцев назад, кто есть кто, ну и, чего греха таить, сказал кому надо. Думал, его братва мочканула. А там нет, полный отказ. Собирались предъяву ему кинуть, но грамотно, без мочилова. Платить он должен был, типа. Н-да… И чего у нас получается?!
Уваров вдруг с невероятной для его грузного тела легкостью поднялся и закружил меж кадками с тропической растительностью, все чего-то руками размахивал.
Потом вернулся к столу и спросил:
— Ты мне, Вова, только как на духу скажи, Ваньку твоего Оля могла замочить?
— Ты ее видел? — криво ухмыльнулся Черных.
— Нет.
— Там ручки-спички. Пальчики… — Он черканул по своему мизинцу ногтем ровно посередине. — В половину моего! Чтобы она схватила кусок кафельной плитки и вогнала ему его в горло!
— Ни хрена себе! — ахнул Уваров, снова плюхаясь на скамью.
— Вот, вот. И при этом не оставила ни единого отпечатка нигде. Кладовка стерильная, представляешь?! Сами менты в шоке!
— Они от всего в шоке, — сморщился Уваров. — А это… Про девушку твою они знали? Что она взаперти сидела у тебя?
— Там один… один ее бывший жених. Из-за него у нас с ней, собственно, и разлад вышел.
— Оп-па!!! — сочувственно качнул головой Уваров. — Да ты, брат, в полной жопе, как я посмотрю.