Прогулка по Гиндукушу
Шрифт:
Неожиданно мы обнаружили, что смотрим на новый ледник. Видимая нам часть простиралась километра на три, а в том конце мы узрели то, что искали -- юго-западный отрог, зубчатый гребень, который огибал ледник и вверху смыкался с Мир Самиром почти так же, как стена над западным ледником; только этот отрог был намного выше и длиннее, с двадцатиметровыми "жандармами".
Странный ледник... Полная тишина, даже ручейков не слышно. Лишь иногда глухо пророкочет падающая глыба.
Мы сели на ледниковые столы -- плоские камни, лежащие
– - Если подняться на отрог, может, дойдем до вершины,-- сказал Хью.
– - Ну и как же мы будем подниматься?
– - От того места, где он начинается. А дальше -- вдоль гребня.
Я подумал про острые зубцы; на то, чтобы одолеть их, уйдет не один день. Без носильщиков мы ничего не сделаем. Я изложил свои сомнения вслух.
– - Ладно. Попробуем взойти на плечо с этой стороны.
Мы перешли с ледника на склон. Хью шел первым. Пористый гранит легко крошился под рукой. Дважды нам попались крутые подъемы, и дважды мне угодили в голову камни величиной с целлулоидный мячик. Когда же сверху начали сыпаться ка-менюги размером с пушечное ядро, я крикнул Хью, чтобы он остановился. Этот склон явно разваливался на части. Продолжать здесь -чистое самоубийство.
Стояла дикая жара. Солнце, будто исполинская губка, высасывало из нас все силы. Жара, поздний час и усталость вынудили нас сдаться. Я стыжусь писать об этом, но так оно было.
Вернувшись в "ящик", мы решили проверить другой склон плеча. Начали с крутого ледяного взлета. Облака рассеялись, путь был ясно виден; мы оба были убеждены, что этот путь не приведет нас ближе к цели.
– - Вниз?
– - Да, черт его дери.
Мы пошли к тому месту, куда выходила турья тропа, но забрали чересчур влево, где склон был намного круче. Обуреваемый тем же легкомыслием, что я накануне, Хью вырвался вперед и стал спускаться без веревки.
Всю дорогу до лагеря я заботливо лелеял этот повод для недовольства и перебирал в уме все гадости, которые ему скажу,
Я даже мечтал упасть и сломать ногу, чтобы потом ввернуть: "Что я говорил?"
С таким нездоровым настроением я пришел в лагерь, но Хью до того вымотался и так радовался моему появлению, что я выкинул ::з голов.ы все свои дурацкие мысли. Абдул Гхияз уже заварил ч-ай и вынес мне навстречу огромную пиалу, чуть не с детский горшочек. К сожалению, он испортил мой надувной матрац: протащил его по острым камням да еще посидел на нем.
– - Я предлагаю еще день отвести на разведку,-- угрюмо произнес Хью, когда мы лежали рядом на скале, будто две медленно поджариваемые сельди.
– Что бы ты ни говорил, стоит все-таки попробовать юго-западный отрог.
– - Сумасшествие!
Некоторое время мы переругивались; на такой высоте не хочется быть покладистым. Наконец Хью сказал:
– - Единственная альтернатива -- разведать другую сторону горы, южные склоны-отрога, который
– - Далеко туда?
– - Три дневных перехода, если учесть наше состояние. Выйдем тотчас -- к вечеру будем в Кауджане, завтра пройдем половину Чамарской долины, послезавтра будем у горы.
Разбирая наше имущество я обнаружил, что не хватает одного карабина и найлонового репшнура. Ну, конечно! Забыл накануне у подножья западного ледника, когда мы кончили спуск. О том, как действуют на человека даже такие скромные высоты, достаточно ясно говорит мое решение немедленно идти за оставленным снаряжением.
– - Куда тебя черт несет? Я сидел, натягивая ботинки.
– - Надо забрать карабин и репшнур.
– - Плюнь. Не стоит возиться. У нас их и так больше, чем нужно.
И все было бы хорошо, если бы он не добавил небрежным тоном:.
– - Но в другой раз не забывай.
– - Я знал, что ты это скажешь, именно поэтому я и пойду.
– - Ты свихнулся,-- заключил Хью.
Он был прав. Я прошел мимо озера, которое последовательно искушало меня напиться, выкупаться или утопиться в нем, и ступил на морену. Достиг ледника и по какой-то невероятной случайности очутился как раз в той точке, где на плоском камне лежал карабин.
Я пошел обратно, гордясь самим собой. Но гордость длилась недолго: на сей раз искушение оказалось слишком велико. Озеро, чуть сморщенное ветерком, так красиво поблескивало на солнце... Я представил себе, сколь чудесно будет хоть на секун
ду окунуть голову. В следующий миг я сделал это и не успел>
опомниться, как уже жадно глотал воду. Тут же мной овладело
такое чувство, будто я участвовал в каком-нибудь .отвратитель
ном преступлении -- например, в людоедстве -- идем заслужил
вечный позор.
Я пришел в лагерь без четверти час, точно два'часа спустя после того, как покинул его. Впрочем, теперь это был уже не лагерь, а просто гранитная плита, на которой лежало связанное в тюк мое имущество.
Лишь гул воды да стук падающих камней нарушали тишину плато. Я сидел десять минут, наслаждаясь одиночеством-в этом могучем горном амфитеатре плюс полным бездельем. Затем взгромоздил на себя ношу и двинулся в путь. Теперь нас было только трое, поэтому на каждого пришелся больший груз, нежели тогда, когда мы шли сюда.
От усталости я стал невнимательным и, вместо того чтобы идти по лугу вдоль ручья, уклонился на север и забрел на морену. Теперь меня отделял от луга трехсотметровый спуск.
Это был кошмар. Каких-нибудь триста метров, но камни предательски качались, не позволяя идти быстро. Я видел наш базовый лагерь, коней, людей у костра, зеленую траву, но расстояние никак не хотело сокращаться. Я чуть не рыдал от исступления...
В конце концов я спустился и добрел по благословенной травке до тени. Тень... наконец-то!..