Прогулка по висячему мостику
Шрифт:
– Властвуй собой, разделяя то, что невозможно примирить, – несколько изменив формулировку, повторил ей Зив. – Это не человеческий принцип. Человеческий разум не допускает, что нечто по сути непримиримое и даже взаимоисключающее может сосуществовать, даже не пытаясь заниматься взаимным уничтожением, и даже не пытаясь вступать в борьбу. Человеческий мир это извечное поле битвы добра со злом. Притом добром объявляется все то, что в данный момент оказывается удобным, полезным, выгодным, а злом – все остальное.
Человеческий герой, сотворив кучу
Понятия «добро» и «зло» люди используют лишь затем, чтобы оправдывать творение последнего «благими» стремлениями во имя первого, – Зив сделал длинную паузу, после которой добродушно проурчал. – А теперь иди спать. И постарайся не мусолить в мозгах все то, о чем мы сейчас говорили. Тебе есть чем заняться в ближайшее время – вот и занимайся.
Глава 25
Осознание цели
Ира открыла глаза. Прямоугольник окна переливался градиентом глубокого, постепенно светлеющего синего, с одинокой чистой и ослепительно яркой утренней звездой в точке золотого сечения. Рядом крепко, но без следов безмятежности на лице спал Женечка. Волна нежности к нему пронеслась сквозь тело Иры приятной теплой дрожью, и она провела рукой по его волосам. Женечка заспано приоткрыл глаза:
– Уже утро? – спросил он.
– По-моему, да, – тихим грудным бархатным голосом ответила Ира.
– Что собираешься делать сегодня?
– Во-первых, позвонить Генке и похвастаться своими успехами.
– Он что, еще не в курсе?
– Нет. Сама я ему еще не звонила, а ему перед погружением в работу запретила меня доставать.
– Так он, бедный, все еще в неведении мается?
– Ага…
– Ирка, и ты будешь настаивать, что это тоже безжалостность, а не черный садизм!?
Ира тепло улыбнулась, а Женечка сгреб ее в свои объятья.
– Звонить, прям сейчас станешь? – спросил он, так и не дождавшись ответа на вопрос о тонкостях различия безжалостности и садизма.
– Наверное…
Женечка не дал Ире договорить, впившись в ее губы страстным поцелуем. Вихрем нахлынувшего блаженства Иру унесло туда, где нет ни света, ни тьмы, ни шума, ни тишины. «Значит, проверки устраиваем!», – искрясь слегка ехидным жизнерадостным восторгом, влетела мысль. Вслед за ней все заволокло густым золотистым светом, который, рассеиваясь, становился Ириной спальней.
– Ира! – в восклицании Женечки испуг смешался с изумлением.
– Я здесь. Всё в порядке, – переводя дыхание, сказала она и нежно обняла его. – Тебе не стоит больше волноваться за меня. Я никогда не пыталась, как ты говорил, сжить себя со свету. Мне нужно было вспомнить – только и всего.
– Ты о чем?
– Неважно… Не знаю… – Ира одним легким движением спрыгнула с кровати.
Женечка дернулся в ее сторону, но увидев, что она вполне уверенно держится на ногах, отпрянул в состоянии потрясения. Ира, посмеялась над ним, и, накинув халатик, выпорхнула из спальни.
– - -
– Здравствуй Геночка!
– Ирчик! Солнышко! Я тайно влюблен в тебя!
– Ах! – томно ответила Ира в тон его традиционному признанию.
– Ирчик, следуя элементарной логике, я догадываюсь, что в нашем совместном предприятии есть подвижки, так?
– Истинно так!
– И…?
– Все готово! Осталось только состряпать руководство для «главных коней» Радного. Ты скажи, как у вас там дела?
– Тоже неплохо! Оборудование получили, ремонт заканчиваем и со дня на день должны быть готовы все документы.
– И сколько вам еще нужно чтоб начать монтаж?
– Недели две-три.
– Класс! Мне нужно ровно столько же, так что недели через две-три увидимся!
– Ирчик! Если хочешь увидеться, я прям сейчас на самолет и у тебя!
– Так! Не поняла! Я тебе, конечно, всегда рада, но в твоем ответе сквозит явное нежелание, чтобы я приезжала на монтаж. Как это понимать?
– Да приезжай, Ирчик! Только зачем? Неужели думаешь, что Стасовы ребятки без тебя не разберутся!
– Генка! Мы это, кажется, уже обсуждали. Я не понимаю, чем тебе не нравится мое стремление участвовать в монтаже и наладке? Есть у меня подозрение, что это «главные кони» тебя вовсю обрабатывают.
– Ну что ты, Ирчик! Я ж о тебе забочусь. Ну к чему тебе лишний раз мотаться? Ты ж, насколько я знаю, не приезжала сюда, когда твою первую коллекцию запускали?
– Теперь совсем другое дело, Ген. Мне неважно, какой краской вы там стены красили, но вот что касается монтажа, наладки и запуска, мне настоятельно необходимо принимать в этом самое деятельное участие.
– Удивительно, но Стас считает аналогично…
– Ну слава богу! Хоть кто-то здравомыслящий еще остался. Я, Генка, честно говоря, считала, что это как раз ты должен лучше всех понимать, ведь и идея от тебя исходила!
– Ирчик! Не злись на меня! Я ведь помню, как ты со Стасовыми ребятами цапалась, вот и хотел оградить.
– Да-да, конечно! Только кого от кого? Меня от них, или их от меня?
– Ирчик! Не злись!
– Ладно, не суть важно. Ты, главное, не забудь сообщить, на какой день начало монтажа планируется.
– Как скажешь, Ирчик! Ты ведь знаешь, я тайно влюблен в тебя!
На том телефонные переговоры с Генкой и завершились.
– Что ж ты ему про волшебный табурет не рассказала? – спросил сидевший рядом Женечка.