Прогулка по висячему мостику

Трубицина Екатерина Аркадиевна

— Ирчик! Зачем тебе это? — удивился Генка. — Толя с Жорой ребята, конечно, не без упрямства и гонора, но специалисты они крепкие. Ирчик, я думаю, тебе не стоит напрягаться по этому поводу.

— Геночка, а можно я, с твоего позволения, сама решу, по какому поводу мне стоит напрягаться, а по какому нет, а?

— Ирчик, ты конечно…

— Ген, лично я не имею ничего против участия Ирины в монтаже и наладке, — перебил Генку Радный.

— А я, что, против? Ирчик, если хочешь — твое дело. Просто я не вижу в этом смысла. Думаю, у тебя найдутся куда более интересные варианты провести свое время.

— Геночка, а ты не думай,

ладно?

— Ладно… Как знаешь…

— Ген, не обижайся, но мне действительно в данном случае нужно самой все контролировать и дело тут не в недоверии. Понимаешь… идея действительно не совсем обычная… Оборудование, вполне возможно, придется монтировать и доводить, походу внося модификации, и, вполне возможно, очень даже значительные.

— Ирчик! Заинтриговала ведь пуще некуда! Эх! Хоть одним глазком глянуть бы на то, что ты напридумывала! — воскликнул в нетерпении любопытства Генка.

— Сейчас глянешь! Только предупреждаю — это не эскизы. То, что покажу — это графические формулы самой идеи.

Ира загрузила 3D-max и открыла файл. На мониторе появились линии, тянущиеся в разных направлениях и пересекающиеся в разных плоскостях, и концентрические круги, также расположенные в разных плоскостях. Картинка пленяла своеобразной красотой и гармонией. Ира не показывала этот файл Женечке и даже не заикалась о нем — нечто противилось этому. Но сейчас это же нечто зарядило ее неукротимым озорством и заставило представить сие, ничем даже отдалено не напоминающее мебель художество, Радному и Генке. Она, наслаждаясь эйфорией, наблюдала за выражениями их лиц. Впрочем, никакой конкретной информации ни Генкин лик, ни лик Радного не несли, если не считать того, что оба явно попытались скрыть свои истинные эмоции.

— Ребята, сейчас просто определитесь, какую из трех комплектаций вы готовы поставить. Мне необходимо это знать, потому что окончательная версия разработки целиком и полностью будет зависеть от возможностей оборудования, а когда… — Ира хотела еще сказать, что, когда представит на их суд полностью готовые эскизы, тогда они смогут окончательно решить, стоит или не стоит вкладываться в этот проект, но Генка не дал ей договорить:

— Сколько тебе нужно, чтобы облечь это в мебельные формы?

— Если засесть плотно — недели три-четыре.

— Получается конец октября — начало ноября. Стас, как обстоят дела с помещениями, так чтобы ничего не демонтировать и не останавливать производства?

— Свободных, естественно, не держим. Есть на примете малорентабельный склад, который хозяева готовы продать.

— Состояние?

— Ремонт, конечно, требуется, но по большому счету вполне приличное.

— Сколько уйдет не ремонт и оформление документов?

— Месяца полтора — два.

— Ага… то есть, где-то во второй половине ноября — начале декабря можно начать монтаж оборудования… Хорошо… Палладина, насколько я понимаю, лучший вариант тот, у которого единственный недостаток — цена, так?

— Да.

— Дай-ка его на экран… ага… Стас, по площадям влезем?

— Да там два таких поставить можно.

— Чудесно… Значить так, господа! Сейчас идем и заключаем договор с изготовителями оборудования. После выставки летим все вместе к тебе, Стас, смотрим помещения, Ирчик дает ЦУ по поводу ремонта и отправляется к себе в Сочи наслаждаться жизнью и дорабатывать эскизы. Ирчик, у тебя будет самый минимум месяц, так что не спеши и не перенапрягайся. Стас, мы с тобой, отправив Палладину домой трудиться на благо Отечества, тоже впрягаемся и в бой. С планом действий все согласны?

Возражений не возникло. Ира от Генкиной прыти аж опешила. Радный выглядел абсолютно невозмутимо.

Официальное закрытие выставки прошло вечером на четвертый день, на пятый проводился демонтаж и отправка. Процессом руководили Рябоконь с Белоконем. Ирина, как и планировала, отправилась знакомиться с достопримечательностями городка. Компанию ей составили Генка, Радный, юный переводчик и милостиво выделенный хозяйкой отеля в качестве гида один из служащих, по совместительству студент исторического факультета. Осмотр городских достопримечательностей занял немногим более трех часов, а впереди остались еще почти сутки до отлета.

Позвонил Рябоконь, отрапортовав окончание демонтажа и отправки. Погода стояла изумительная. Решили дождаться «главных» и посетить соседнюю деревеньку, где, по словам гида, издавна варили какое-то совершенно особенное пиво по старинным рецептам.

После тесноты застраивавшихся по средневековому разумению улочек загородные просторы кружили голову. Во время рабочей недели, тем более днем, посетители не баловали хозяев заведения, и поэтому нагрянувшую вдруг большую компанию встретили с особым радушием. Густое, ароматное, действительно невообразимо вкусное, темно-янтарное пиво оказалось практически безалкогольным. Как пояснила через переводчика хозяйка — немолодая, но миловидная фрау — этот его секрет позволил старинному заведению без лишних приключений пережить все передвижения армий, начиная от крестоносцев и заканчивая проводившимися неподалеку года два назад военными сборами.

Ира полностью расслабилась и не уловила, каким образом она с Радным в сопровождении переводчика и отца хозяина заведения — весьма древнего старичка — оказалась на окраине деревушки среди невысоких пологих холмов, покрытых уже собравшейся жухнуть травой. Для нее также осталось загадкой, почему Генка, «главные» и студент исторического факультета не последовали за ними. Ира как-то вдруг просто обнаружила себя бредущей сначала вверх, а затем вниз по склону одного из холмов. Он, пожалуй, был здесь самым высоким, и с его вершины открывался живописный вид на окрестности. Ира легко взошла на холм, но вот спуск… Сердце бешено заколотилось. Дыхание перехватывало. Места казались до боли знакомыми. Оказывается, старичок всю дорогу что-то рассказывал, а переводчик переводил, притом как-то по-особенному самозабвенно, будто впал в транс от будоражащего воображения повествования. Ира, конечно, всю дорогу слышала их голоса, но вникать в смысл начала только сейчас, на спуске с холма.

— …она не была красавицей, но всех мужчин округи как магнитом тянуло в ее сторону. Понятно, что их жен подобное не приводило в восторг и поэтому все нелепые обвинения встретили со стороны женской части населения всяческое одобрение.

Одобрение выказывали и мужчины, отчасти из-за трепета перед женами, а отчасти и от уязвленной отсутствием внимания гордости. Впрочем, в округе вовсю гуляли слухи, что настоятель местного прихода затеял все только из-за собственного тотального неуспеха у Эрианы. Да и обвинять ее, в общем-то, было не в чем: жила себе спокойно, правда достаточно скрытно. В дом свой никого не приглашала, но всегда отличалась приветливостью.