Прогулки по Москве. Москва деревянная: что осталось
Шрифт:
Фотография дома Сытина. Начало XX века
Интересующая нас территория владения бригадира Андрея Петровича Сытина с 1803 года не менялась, несмотря на смену хозяев. На плане 1832 года видны главный дом и два флигеля, стоящие симметрично на равном расстоянии от него. Усадьба уже значится принадлежащей коллежскому асессору Николаю Марковичу Хозикову, который построил во дворе сарай. Через сорок лет, в 1874 году, усадьбу купила действительная статская советница Ринг и сдала ее в аренду московскому купцу Алексею Дементьевичу Зимину.
Следующий владелец, московский купец Иван Михайлович Дмитриев, решает благоустроить участок. Он разбил в центре двора цветник с беседкой и колодцем. Он же начинает строительство доходного дома. Для этого в 1897 году сломали один из флигелей, на месте которого в 1903 году возвели четырехэтажный доходный дом. Он и сегодня стоит на углу Сытинского переулка и Сытинского тупика.
Нас в первую очередь интересует судьба главного дома усадьбы. Это небольшое, но внушительное деревянное здание с анфиладой парадных комнат по главному фасаду. Во двор выходят низкие комнаты антресолей. Дом стоит на каменном цокольном этаже, который включил в себя две небольшие сводчатые палаты конца XVII века. Основная, деревянная часть дома сооружена в 1804 году. Это видно на плане 1805 года, где написано, что дом построен «в прошлом 1804 году». Сруб из сосновых бревен диаметром до 27 сантиметров обшит тесом и хорошо сохранился. Таким образом, перед нами редкий образец деревянной городской усадьбы, стоящей в самом центре Москвы и чудом уцелевшей в пламени пожара 1812 года. Главный дом сохранял первоначальные габариты до 1890 года, когда к нему со стороны двора пристроили два деревянных объема, в одном из которых разместилась лестница, ведущая на парадный этаж. Реставрированный главный фасад предстает перед нами таким, каким он был до московского пожара.
У меня с домом Сытина связано многое. В 1960-х годах я жил рядом, на улице Остужева (ныне Большой Козихинский переулок), и часто проходил мимо этого дома. Тогда он выглядел ужасно. На главном фасаде одиноко стояли четыре колонны, обшитые досками и лишенные капителей. Фронтона тоже не было, не говоря уже о декоративных деталях. Деревянная обшивка стен потемнела, некоторые доски были оторваны, и за ними виднелись бревна сруба. Дом был отселен, его, видимо, готовили к реставрации, а может быть, и к сносу. Окна были темными, только в некоторых по вечерам горел свет. Мне очень хотелось попасть в дом, но как это сделать, я совершенно не представлял. Мне почему-то казалось, что я увижу там много интересного и неожиданного. Предчувствие меня не обмануло.
Фрагмент главного фасада
Однажды, когда я в очередной раз осматривал особняк, оттуда вышла пожилая женщина. Спросив, что меня интересует, она пригласила меня зайти. Мы поднялись по темной скрипучей лестнице и вошли в кухню, где хозяйка меня и усадила, извинившись за беспорядок в комнате. С этого знакомства берет начало почти невероятная история, которая привела к совершенно непредвиденному повороту в моей жизни и разгадке которой я посвятил несколько лет. История эта связана с мумией герцога Бирона, зодчим Растрелли, городом Митавой в Курляндии, куда мне пришлось поехать, и со многими другими неожиданными событиями и интересными людьми.
Но вернемся на кухню, куда меня пригласила единственная оставшаяся обитательница выселенного дома. Звали эту женщину Валентина Владимировна Ензен. Когда мои глаза привыкли к полумраку, я увидел висевшие на стенах картины, рисунки, старинные гравюры в облупившихся рамах. Валентина Владимировна родилась в Митаве. Она стала увлеченно говорить о городе своего детства, сопровождая рассказ рисунками и фотографиями. Тут мне кажется уместным привести сокращенную выдержку из моей книги «Архитекторы и власть».
«Хозяйка
– Вот дом, в котором, по преданию, останавливался Казанова, вот склеп в замке герцога. Его построил знаменитый Растрелли. Я как сейчас вижу этот склеп. Я была еще девочкой, когда отец показал мне мумию Бирона. Возможно, она и сейчас еще там.
– Простите, Валентина Владимировна. Вы хотите сказать, что видели Бирона?
– Ну конечно. Он лежал в черном с бархатом гробу, в лиловом кафтане. У меня даже где-то сохранилась фотография.
< image l:href="#"/>Мумия Бирона. Фото 1875 г.
Хозяйка вышла, а я стал судорожно вспоминать все, что знал о Бироне. О Митавском замке, построенном Растрелли в Курляндии, я не мог вспомнить ничего. Валентина Владимировна вошла, держа в руках небольшую пожелтевшую фотографию с погнутыми углами.
– Вот, посмотрите, с трудом нашла.
В черном, обитом бархатом гробу, по бокам которого виднелись роскошные бронзовые ручки, лежал сухопарый старик с крючковатым носом. На голове парик, какие носили в XVIII веке. Одет он был в камзол старинного покроя, отделанный кружевами. Кисти рук в пышных манжетах покоились на груди. Явственно различались тонкие старческие ноги в белых чулках. Ощущение было жутковатое… Подпись на немецком языке гласила, что фотография сделана в 1875 году и изображен на ней герцог Эрнст Иоганн Бирон, родившийся в 1690 году».
Таким было начало истории, которая закончилась для меня почти через тридцать лет.
Общий вид дома. Фото 1910 г.
К счастью, дом Сытина не сломали. В 1970-х годах началась его реставрация, которая проводилась по проекту, разработанному в мастерской № 13 управления «Моспроект-2», возглавляемой В. Я. Либсоном. Через год дом буквально преобразился. На стенах восстановили тесовую обшивку, на окнах появились наличники, а над окнами – красиво нарисованные лепные украшения. На главном фасаде возродился четырехколонный портик прекрасных пропорций, увенчанный фронтоном. В интерьерах восстановили тянутые штукатурные карнизы, печи, облицованные белым кафелем, дощатые полы. Деревянную лестницу вновь украсили нарядные точеные балясины. Изменился и дворовый фасад. Теперь он выглядел значительным благодаря большой высоте и трем рядам окон.
Восстановлен один из флигелей, построенный в первой четверти XIX века. Торцевой фасад флигеля выходит на красную линию Сытинского переулка и представляет собой небольшой кирпичный дом с тремя окнами и фронтоном. Но первое впечатление обманчиво. В сторону двора флигель протянулся почти на тридцать метров. Оказалось, что это большое трехэтажное (из-за перепада отметок земли) сооружение, по объему не уступающее главному дому усадьбы. Внутри имелись просторные помещения и подвал. В конце XIX века флигель приспособили под магазин. На главном фасаде растесали среднее окно, превратив его в дверь. Утрачены были и интерьеры. К счастью, сохранились клинчатые перемычки над окнами, белокаменный карниз и арочное чердачное окно. Восстановленный реставраторами флигель стал важным элементом усадьбы.
Флигель. Современное фото
На плане 1803 года показан одноэтажный каменный каретный сарай, стоящий в глубине двора. На его фасад выходили пять широких полуциркульных арочных проемов. Этот сарай сохранился. После революции его перестроили, сделав там коммунальные квартиры. Сегодня здесь размещается какая-то организация. Новые хозяева надстроили деревянный мансардный этаж, но содержат здание в удовлетворительном состоянии.
<