Прогулки по тонкому льду
Шрифт:
Ой! — Я даже остановилась, осознав услышанное.
Ен поступает правильно, — как ребенку, втолковывали мне. — Его выдержка дает им пример, как нужно собой владеть. Дети боятся Ена, но и в то же время он служит для них примером, как стоит жить в этом мире, что можно вести нормальную жизнь, имея даже самый опасный дар. А стены школы дают подобие семьи, которой у многих нет. Мы изгои огромного мира, живущие в тени. Но и среди нас есть белые вороны, которым нет нигде места. Такие становятся изгоями в любой стае. Ен дает им приют и поддержку, пускай и временную.
Мне показалось, что в голосе тролля проскользнула горечь. Словно сейчас он говорил о себе. Хэйл замолчал, я тоже молча шагала рядом с ним, цепляясь за мускулистую руку. Как еще мало я знаю об учениках моей школы, как много тайн и секретов мне предстоит узнать. Хэйл снова раскурил сигару и теперь задумчиво пыхтел ею, любуясь зимним пейзажем.
— Но у белых ворон всегда есть возможность создать свою стаю, — произнесла я, словно ни к кому не обращаясь. — Кто нам может запретить?
Хэйл улыбнулся, сверкнув клыками на солнце, тряхнул головой и снова глянул на меня. Странно так, с какой-то тоской в мутных, жабьих глазах.
Эх, мэса, — заявило это чудище. — Знавал я многих светлых, но по мне, вы первая, кто заслужил так называться.
Вы придете к нам на праздник? — проигнорировав комплимент, улыбнулась я. — Приходите, будет весело.
Вино, азартные игры? — поигрывая бровями уточнил тролль.
Увы, — притворно опечалилась я. — Пунш и аматорский спектакль. Но хорошее настроение можете принести с собой.
Захвачу еще пару ведер озорства, позволите?
Поделитесь?
Далее мы снова принялись болтать с Хэйлом в той же непринужденной манере, не возвращаясь к печальной теме проблем маленького тайного мира. Увы, каким бы мир ни был, но идеальным не удается сделать ни один. Грустно, я так мечтала, что где-то в мире осталось место для сказки.
Глава 18
Лекарство, выданное мне доктором Флинном, творило чудеса. И абсолютно никак не проявляло побочных эффектов. Приняв нужную дозу на ночь, я весь день проскакала по школе, как горная коза, давая форы в энергичности даже Бублику. Подготовка к празднику Равноденствия шла полным ходом, и мы готовились провожать старый год. Это древний, мистический праздник, то, что досталось нам от предков, веривших в магию. Празднование длилось две недели, начиналось проводами старого года и завершалось Днем Солнца, замыкавшим череду священных для всех жителей империи праздников. Существовало поверье, что в эти дни небеса открыты и все желания смертных напрямую летят к богам. Равноденствие отмечали в школе, а после дети должны были разъехаться по домам, на зимние каникулы, праздновать и веселиться в кругу семьи.
Последние гирлянды были развешаны, окна расписаны, ученики радостно разбежались по комнатам готовиться к праздничному балу. В воздухе витал тот несравнимый аромат волшебства, который кружил голову всем, не делая различий между детьми и взрослыми. Все мы наивно ждали чуда, загадывали желания, ждали сюрпризов от нового года.
Вечером женское общежитие напоминало жерло вулкана, где роль неугомонно бушующей лавы исполняли толпы девиц разного возраста, снующих по коридорам. Кто-то искал заколку, кому-то нужно было затянуть корсет, кто-то пил капли от волнения, кто-то рыдал, не получив приглашения на бал от того, на кого возлагал надежды. Обычный мир, обычные дела и проблемы как у людей, так и у тех, кто людьми не являлся.
Меня также слегка потряхивало, словно юную деву перед выпускным, но я гнала это волнение, ведрами вливая в себя мятный чай. Стоя перед зеркалом, я раз за разом прикладывала к себе попеременно два своих нарядных платья. Синий бархат или зеленый атлас? В синем я ярче, в зеленом нежнее. Что выбрать? Остановилась на зеленом. Корсет долго артачился, но все же пару глубоких выдохов — и моя талия смогла уместиться в требуемые модой параметры.
Я снова покрутилась перед зеркалом, любуясь отражением. Зеленый атлас платья обнимал фигуру, струился мягкими складками верхней юбки, выгодно оттеняя белизну кожи и редкий цвет глаз. Белое кружево кокетливо выглядывало из выреза декольте, притягивая взор, и в то же время скрывая от обзора лишнее. Я ощущала себя богиней, спустившейся к смертным, не иначе. Трость тоже сменила образ, и вместо простого навершия появилось резное, вычурное, из кости в виде головы лебедя.
Снова поправила прическу, в сотый раз оглядываясь на столик у окна. Сверток лежал на месте, кокетливо оттопырив край оберточной бумаги. Я нерешительно подошла к столу, все еще пытаясь понять, правильно ли я поступаю и имею ли право делать то, что задумала. Смешной порыв, даже детский, но мне так хотелось отплатить мэтру за все то хорошее, что он мне сделал, и я не смогла удержаться.
Неделю назад в одну из своих вылазок в город я непонятным образом забрела в торговый квартал. Я редко туда захожу, но в этот раз, пытаясь успокоить расшатанные нервы, не удержалась и купила пару кружевных лент и одну милую брошь. Вот там-то я их и увидела. Они лежали скромно в уголке витрины ювелирного магазинчика, незаметные, как бедный родственник на свадьбе. И вот, увидев их, отчего-то я сразу подумала о мэтре.
Запонки из серебра и отполированного оникса. Простые, скромные, элегантные. Отчего-то мне подумалось, что мэтру должно понравиться. А еще где-то в глубине души меня грела мысль, что, глядя на подарок, мэтр изредка будет обо мне вспоминать. Возможно, даже улыбнется, воскрешая в памяти наши приключения. И я спустила на покупку все деньги, что были в запасе. Ювелир кивал, улыбался и хвалил мой выбор. Мол, моему избраннику повезло с дамой, у которой такой чудесный вкус. Я смутилась, и для чего-то (сама понять не могу, зачем) ответила, что это подарок отцу. Ювелир кивнул, но по его улыбке было видно — не поверил.
Я трясущимися руками развернула бумагу, со щелчком открыла крышку футляра. Мэтру точно понравится, это его стиль, сдержанно и изысканно, ни одной лишней детали, никаких завитушек и излишеств. Мэтр, весь такой сдержанный и отстраненный, любит одеваться в черные сюртуки военного покроя, носит сапоги, игнорирует моду на яркие жилеты и цветы в петлицах. Мэтр воплощал для меня силу и надежность, отвагу и мужество. С каждым днем мысли о Легране все больше и больше овладевали моим сознанием. И будили в душе странное, щемящее чувство. Я гнала его, но оно раз за разом напоминало о себе, стоило увидеть в коридорах Эргейл долговязую фигуру в черной одежде. Глупо, наивно, безнадежно. Я не уверена в симпатии мэтра ко мне. Его доброта, расположение, забота могут быть абсолютно не связанными с симпатией. Но наивная девочка, что любила сказки, раз за разом просыпалась во мне, заставляя мечтать о
невозможном.
Впервые в моей жизни я встретила мужчину, при котором не нужно притворяться, казаться лучше, строить из себя что-то. Можно быть собой, такой, как есть, без светской шелухи и брони правил и устоев. И этот мужчина со мной честен. Он не притворяется принцем в сияющих доспехах, он такой, какой есть. Умный, благородный, невыносимый и порой излишне резкий. С ним просто и сложно одновременно. Но с ним интересно и надежно, с ним рядом впервые я почувствовала себя слабой и зависимой, и это чувство не напугало. Я не жду никакой взаимности, но не отблагодарить мэтра я не могу.