Прогулки с бесом. Том 1
Шрифт:
Будь возможен торг душами - меня ожидали бы адские муки в комплекте с предупреждением от знающих людей:
– Бог тебя накажет!
– откуда заявителю известны намерения бога на мой счёт?
– можно думать, что "бог" советуется с ним в вопросе кого награждать, а кого наказывать. Приму любые наказания в большом объёме с одним условием: не трогать память, не стирать, как магнитную запись. И не пытаться мою старую, верную и надёжную память подменить чужой, нужной кому-то, памятью. Что без памяти? "Овощ", и что в наказании божьем, если осмыслить наказание нечем и чувства умерли? Одни пугают будущим
И как отвертеться от воздаяния, пока жив? Кто-то знает способ уклонения, но не выдаёт, зажимает, а, ведь, мог бы и заработать, выложив на обозрение за умеренную плату (десятина):
– Смотрите, запоминайте, избегайте, а не то...
Или дьявол отсутствует, или моя душа ему не нужна, или ничего иного помимо наших душ нет.
Похоже, что причина вселения беса иная, не та, что бытует в сознании массы граждан:
– За грехи черти взяли!
– безгрешные чертям не нужны.
Сущность странная, душу не требует, довольствуется стуком по клавиатуре не менее четырёх часов в день с перерывами на отправления естественных потребностей, а равно на питание, отдых в горизонтальном положении и просмотр последних новостей из "тиливизера".
Команду "отбой!" исполняет немедленно, но если зудит "погоди, дельная мыслишка появилась, настучать бы не мешало..." - отбой отменяется и стук продолжается. Недолго, мысли бывают короткие и не всегда дельные.
– Тебе ли судить, недоучка?
Если получится выяснить истинные намерения вселения квартиранта - тот час, без утайки с пометкой "срочно" введу в текст.
Чем объяснить спокойствии с примесью одного процента героизма фактом вселения опасной сущности сказать не могу, пожалуй, заявка зиждется на вере отсутствия диавола как такового. И, то: ни единой просьбы "продать душу" не поступало.
Не было заявок и от других "товарищей" потустороннего мира, потому и описания торгов всего лишь продукт таланта на уровне Николая Васильевича Гоголя.
а так же и у писателя, показавшего читающему миру Воланда. Писатель, творя роман, не создавал индустрию страха с последующими выгодами себе, роман о нечистом оказалась миной под устои церкви: диавол выступает справедливой и порядочной сущностью вызывающей симпатию к "врагу рода человеческого". Только творение Мастера следует объявить зловредным, "оскорбляющим чувства верующих", предать анафеме и сжечь!
– Не рискуем?
– Чем?
– Тем, что клерикалы в соображения о предании анафеме творения Мастера вцепятся, как собаки в медведя с требованием запретит роман?
– Да, есть опасение... эти могут, только дай слабину...
– Ныне страшновато пребывать в тупых консерваторах не понимающих новых веяний в жизни и не допускать иные точки зрения. "Устои, устои..." Любые и всякие устои возводятся из материалов, и только "устои веры" науке в звании "Сопромат" неподвластны. Что из "Сопромата" знаешь?
– Мало... "Балка на изгиб, балка на сжатие, кручение, разрыв (растяжение), срез...что ещё??
– Какой из материалов считаешь прочнейшим?
– Гранит, устои из гранита, простоят тысячелетия. Вон, усыпальнице "вождя мирового пролетариата" скоро век исполнится, а выглядит новенькой. Гранит потому что.
"Прогулки с бесом" не подражание греческой школе философов-перипатетиков, те в сидячем положении ничего нового в философии сказать не могли, но только прохаживаясь.
Иначе назвать сочинение не представлялось возможным, иное название обходило вниманием сущность, коя в собирании повести о войне проявилась на пятьдесят процентов.
– На семьдесят, а будешь заниматься приписками больше десяти не дам.
– Получишь забастовку по европейским стандартам.
– А ты лок-аут. Знаешь, что такое локаут?
– Не знаю, и знать не хочу
– Напрасно, локаут штука непрятная.
В сочинении присутствуют простые, понятные, а местами и матерные слова русского языка. С повседневными, нужными и хорошими словами ознакомили одни мудрые учителя, а матерными наполнялся от других учителей, тоже по-своему мудрых, но не дипломированных. Чьё влияние
преобладает основным судить тебе, мудрый читатель.
Записи (стук "клавой") отличаются строем предложений от современного русского языка и тому есть объяснение: повествование идёт о прошлом, а потому и язык должен соответствовать "духу времени", царившем в отечестве шесть десятков лет назад.
От повести крепко попахивает стариной, но если читатель наделён литературным чутьём - обязательно уловит иные запахи.
Немного о людях с географическим обонянием: если ныне кто-то в офисе на первом этаже варит кофе сорта "арабика" - индивид с географическим обонянием на шестом этаже точно скажет, что заварен "арабика":
– Конкуренты дешёвкой давятся, рабусту пьют, доигрались, бедняги, так им и надо! Вот-вот фирма прогорит! Нищета, хуета безлошадная!
– откуда, по какому поводу родилась "хуета безлошадная" - сказано ниже, "хуета безлошадная" не настолько стара, чтобы забыть детали.
В "Прогулках" неясность: кто и кого выгуливает: бес меня, или я - беса? Заявить о себе:
– Единственный автор повести я!
– не могу, многие места в сочинении выданы стараниями беса, но и бесу заявить:
– Ведущий автор - я! - не позволю.
Прогуливаемся не по-собачьи, то есть, никто и никого не держит на поводке, каждый волен определять маршрут прогулок и "взаимно заострять внимание на затронутых вопросах".
Дорогой читатель, места в сочинении, взятые в кавычки - результат порчи штампами прежней совецкой печати, кои воткнуты в речь, как татуировка в кожу. Избавиться от употребления прежних газетных штампов не в пример труднее, чем одновременно прекратить курить, пить и засматриваться на чужих женщин.
– Чужих женщин не бывает.