Прогулки с бесом
Шрифт:
Ныне наблюдается явный прогресс: на экранах дурацких ящиков в сомнительных фильмах показывают операции по удалению инородных тел из тел героев и не совсем таковых. Что-то схожее с подпольным (без регистрации) лечением гонореи у высокого начальника.
В медицине, как и в юриспруденции, всё должно быть точно описано. Тогдашняя рана в "истории болезни" пострадавшей поминалась, как "колото-резаная". Почему рана попала в протокол под двойной фамилией - милиция не дала объяснений. Если бы рана упоминалась в милицейских документах как "колотая", то её можно было квалифицировать, как "неосторожное обращение с колющими предметами", и "возбуждение уголовного дела" пролетело бы над головой коллеги. В таком случае и я бы никогда не "вдохнул воздух судебных заседаний"
Перед коллегой по работе маячил реальный срок заключения по статьям:
а) "изготовление холодного оружия",
б) "применение оного из хулиганских побуждений в состоянии алкогольного опьянения". Последний параграф был "отягчающим вину обстоятельством": в стране на то время возвышался "пик борьбы с бытовым пьянством" На борьбу с пьянством на производстве сил у страны уже не оставалось.
Следствие было пустяковым, "дознание по делу" коротким потому, что никто и ничего не скрывал. Налицо была унылая "бытовуха" и материала на телевизионный сериал, кои только входили в моду, явно не хватало. "Справедливую Судейскую" машину на явно слабое "дело" можно было вообще не запускать, а "дело" "спустить на тормозах": ко времени, когда товарищу пришла очередь "держать ответ за содеянное", обиженная супруга простила ему дурное обращение с её телом. Почему простила? Или потому, что рана телесная была не столь глубокой, чтобы основательно портить супругу биографию, или у неё были другие соображения, но семейные отношения к началу процесса пребывали в стадии "полного замирения". И супруг вступил в "полосу стойкой ремиссии" на выпивку, как сказал бы человек с медицинским образованием любой степени.
К тому моменту на филейной части тела супруги в районе "четвёртого верхнего квадранта левой ягодицы" остался пустяковый след размером всего в два операционных шва. Каких размеров остался след в душе супруги и как долго он "бередил душу" - такие ненужности милицейские протоколы прошлого не отражали. Делают такое ныне?
Результатом переживаний супруги был отказ от "судебного преследования" своей второй половины. Это было чисто женское решение: своя жена не должна сажать собственного мужа!
Дело шло к "замятию", и оно бы успешно замялось, но в нём продолжал торчать проклятый нож отличной стали! Вынуть его из дела, в отличие от других мест, не представлялось возможным. Эх, почему бы вместо ножа на тот момент не оказаться обычной вилке!? "Вопиющий факт" никак нельзя было отпустить без суда, даже и при "обоюдном согласии сторон" не судиться! "Телесные повреждения на бытовой почве с применением холодного оружия" (кухонный нож) явно не хотели проходить бесследно.
Но были и плюсы в том времени: "оступившимся на бытовой почве товарищам", организации, в коих "поскользнувшиеся" совершали "трудовые подвиги", руководство выделяло из среды самих трудящихся "общественных" защитников.
Точного определения "общественному защитнику" не знаю, поэтому выскажу собственное и упрощённое понимание роли "общественного", кое и до сего дня неизменно: "сегодня - я, завтра - ты". Ещё в таких случаях принято вспоминать о том, что не следует забывать о "суме и тюрьме". Поговорка "рука руку моет - и обе чистые" нас не касалась, она вращалась в "высших эшелонах власти", а в "нижние слои граждан" не опускалась даже в состоянии сильнейшего опьянения.
А тогда из "дружного рабочего коллектива, активно переживавшего за судьбу "оскользнувшегося" товарища", в "общественные" защитники добровольно и по желанию почему-то никто не рвался. Сопереживать и "выражать сочувствие" вроде "сегодня - ты, завтра - я" - пожалуйста, принимай, не жалко, этого добра с превеликим нашим удовольствием сделаем, сколь угодно натурально и убедительно, но чтобы самим рваться в судилище, да неизвестно во что влезать - нет, увольте! Не простое это дело - быть "общественным" защитником!
Та-а-ак! Хорошо! "Не хотите добровольно - заставим!" - и, как заведено у нас - руководство цеха "проявило волю", жертвой которой почему-то оказался я:
– Коллектив поручает тебе быть общественным защитником в суде - огласил начальник с кривой ухмылкой "решение коллектива". Врал начальник, он всегда врал, и не сомневался, что врёт:
– Интересное дело! Никогда и никого не защищал, какой из меня "защитник"!?
– перешел я в оборону.
– Общественный - сразил шеф, не задумываясь и секунды - что ты "нулевой" и вообще никакой - это понятно. Но кого посылать?
– продолжал начальник - да ты особо не волнуйся, его будет профессионал защищать, а ты - так, сбоку. От "общества". Что-нибудь хорошее о нём скажешь. Всё же вместе работаете и водку пьёте... Не я "общественных" придумал, так что деваться тебе некуда.
– Что могу сказать!?
– Не знаю, не знаю. Подумай. Пьёте вместе?
– это был второй испытательный вопрос шефа с обязательным ответом.
– Знал, командир: подчинённые на провокации о выпивке на производстве не отвечают, но гнул своё. Зачем?
– Не сбивай: "ответ на вопрос задерживался, шеф внимательно уставился на подчинённого и ждал...Внешний вид говорил о слабости характера подчинённого, но начальник ошибся: вызванный смотрел в сторону и молчал, как "партизан на допросе". Поскольку допрос был не настоящий - подчинённый выбрал паузу в воспитательной речи начальника и задал свой вопрос:
– Кто будет отвечать, если ляпну в высоком суде лишнее и не по теме?
– Ты и будешь, кому ещё? Других общественных защитников не будет.
Что мог придумать? За что такая напасть? Почему попал в защитники? Почему не мастер? У него язык лучше моего "подвешен", вот его бы и нужно было отправить защищать "бытового дебошира и пьяницу, но дисциплинированного товарища на работе"?
А, понятно! Подвергся наказанию ролью "общественного защитника" по причине: за время работы ни разу не был "уличен в распитии спиртных напитков на производстве", и сей факт говорил начальству о многом: "или мужик настолько умён и хитёр, что так умело маскировался, "талантливо прятал свою алкогольную сущность", или вообще не пил на производстве. За кого меня принял начальник цеха, назначая на роль "общественного" - этого до сих пор так и не понял.
Куда деваться? "Спорить с начальством - мочиться против ветра: брызги на самого полетят!" Старая формула, она "никогда не теряла актуальности", мы её хорошо знаем до настоящего времени. И всё же, какую речь подготовить? Что сказать, что промямлить в "защиту осуждаемого"?
– вспомнились годы учёбы в школе и состояние перед экзаменами: зачем устраивать в голове кашу из экзаменационных билетов, если голова - одна, а билетов - уйма! И все умные, серьёзные, а стало быть, и трудные для ответов. Да и какие могут быть билеты, когда на улице весна!? Любые экзаменационные билеты в самую прекрасную пору года - преступление перед подрастающим поколением! Ценным билетом мог быть только билет в местный клуб, где идёт очередной трофейный фильм! Только в таком билете содержится истинный смысл жизни и радость бытия! И если зимой, в самый разгар "сезона обучения", талантливые преподаватели в классе ничего не смогли вложить в мою голову из того, чем сами были богаты, так что смогу "вспомнить", держа в руке экзаменационный билет!? Если "кладовая памяти" пуста, то, как не скреби "по сусекам", а на "колобок", хотя бы в "троечку", ничего не наскребёшь.
Это нашего мастера, крайне злоязыкую личность, нужно было посылать "общественным защитником", а не меня! Он, во-первых, мастер; второе его преимущество: он был старше меня на два года. Необыкновенно ядовитый на язык человек и большой специалист по "вывертам". Что такое "выверты"? А это когда все видят события, "как надо" и "под прямым углом", но объяснить увиденное не могут, тогда появляется наш мастер и всё объясняет. Мастер мог убедительно и без труда доказать всем остальным, что угол, в который загнаны жизнью граждане, на самом деле "кривой"! Сколько было "злостных искажателей прямых углов советской действительности" - такими подсчётами никто не занимался.