Прогулки с бесом
Шрифт:
Бабка прожила недолго. Да и не могла она жить долго, не было у неё оснований жить долго.
Как рассказывают семейные хроники, бабке один раз в её короткой жизни повезло: устроилась в городскую гостиницу простой уборщицей. Даже не горничной.
Хозяйка гостиницы пила в "усмерть", а делами управлял сын... Или сынок пребывал в звании "захлебуха"?
– не суть важно, кто из двух пил больше. Часто бывает наоборот, но бабка столкнулась с пьющей хозяйкой и с её трезвым сыном. "Крестные ходы" по питейным заведениям у матушки были частыми и продолжительными.
Обычная картина российской жизни в прошлом. Но
В один из загулов любящий сынок послал бабку искать по городу любимую матушку. Сердце сыновнее, в который раз! томилось от тревоги за родительницу: что с ней!?
Тревоги сына свалились на бабку: плохо одетая в мороз и пургу проходила ночь в поисках хозяйки. Результат: на утро она имела прочное и надёжное двухстороннее воспаление лёгких. Крупозное, скоротечное. Без надежды на выздоровление. Это ж надо: умирает, оставляя на "добрых людей" четверых ребят! Никакой ответственности!
– матушка и старший братец "были определены в приют". Две другие сестры, постарше, были определены "в люди". Такое "определение" заключалось в работе на чулочной фабрике нашего града. Мать, по достижении рабочего возраста, была обучена вождению городского электрического транспорта - трамвая. Ну, совсем, как в популярной песне о "шелках"... Да, той самой, кою мы с бесом исполняли выше на два голоса.
Существует заблуждение: детей должен воспитывать отец, а роль женщины в процессе воспитания сводится к простому: накормить, вычистить дитя от говна, вылечить и вытереть слёзы после получения шишек. Что ещё? Короче: женщина даёт остальное, чего нет у мужиков. Отцы - это "идеология", нередко пьяная, скотская, подлая, жестокая, бесчеловечная идеология... Какая ещё? Бывают исключения: от отца не получил ни единого подзатыльника, но мать воспитывала физически... хотя как женщина может воспитывать "бойлом"? Было, но редко и не сильно:
– "Если в голове нет соображения - бей, не бей - проку мало..." - наказания в виде подзатыльника имели название "согнать муху", но худшей была уверенность матери в бесполезности "бей, не бей - проку мало" .
Вкусившая "прелести" приютской жизни - к случаю рассказывала о них приютским языком. Долго не понимал звания "стукуша", коим мать пользовалась в случаях недовольства кем-либо. Только в зрелом возрасте дошло: "стукуша" - "стукач" женского рода" и мать ошибалась, называя сестру "стукушей", когда сестра что-то делала не так: ни на кого, никому и ни о чём не "стучала".
А чего стоили приютские песни! Где, в каком до переворотном издании их найти:
"... мы с галёрки полетели
ум-па-а-ра-ра!
Лаптем барыню задели
Ум-па-а-а-ра-ра!
Эх! было весело нам,
всё делили пополам
ум-па-а-а-ра-ра!
– и не меньшая прелесть:
– "Семён Савелич, не форси,
брюки старые носи!
– "Я, ребята, не форшу, но
брюки новые ношу"!
– Семён Семёныч - воспитатель. И "Камаринского" от матери услышал:
– "Ах, ты, сукин сын, камаринский мужик!
Он не хочет своей барыне служить,
он идёт, идёт - попёрдывает
и в бумажечку завёртывает"!
Была и лирика:
"Птичка-свет, не улетай,
оставайся с нами!
Мы дадим тебе конфет,
чаю с сухарями!" - в каком сборнике русских песен вычитала полуграмотная о птичке и сухарях-конфетах? В приюте? Но если детские приюты во все времена и у всех народов были, есть и останутся жестокими - как быть с птичкой? Не имел удовольствия познакомиться с произведением, в коем приют поминался "раем"
На сегодня единственным местом на планете Земля, где необыкновенно любят детей любого сорта и здоровья - заокеанская держава, но и в этом "раю", случается, убивают приёмышей имевших несчастье родиться в России.
Английская литература рассказывает о детях, коих отдавали на воспитание в другие семьи. Верно делали англичане: родные не могут делать людей, но портить - сколь угодно.
– Слабость, своему паразиту лучший кусок отдам, звезду с неба достану, иконой играться дозволю...Да за него любую чужую жизнь положу, но только не свою, какой бы мразью моё дитя не было! А чужой что? Накормить-то, может, и накормит, голым и босым держать не будет, оденет и обует в пределах разумного, но особой, "родительской" волюшки от чужого не увидит! И по головке чужой не погладит, слюнявых поцелуев не дождётся, а последний пункт так необходим детям! Без "слюнявого" пункта дети дерьмом не вырастают, наши любовные слюни что удобрение растениям.
О дорогой и милой родительнице расскажу не как о матери, выносившей меня под сердцем, и кою чуть не отправил в мир иной за любовь, о как о воспитателе приюта с редкими человеческими качествами..
Статистика не собирает данные и не оповещает общественность о женщинах выполнивших первую часть создания человека и отказавшихся от второй., то есть, выносивших, родивших и не пожелавших принимать участие в процессе "становления на ноги От меня мать не отказалась? Нет, вторая часть моего "я" носит многое от матери.
Вопрос о желанных детях, наполовину желанных и совсем "нет" в повести не рассматривается.
Две части ношу в себе, обе хорошо вижу, но какая лучшая и нужная - сказать не могу: обе мои. Сказать "вот эта лучшая" - кого-то из моих создателей предать, присудить второе место, а у родителей нет певых и вторых мест.
Отец, того не сознавая, подарил помещичье-купеческие замашки и фанаберию, кои временами без причин выпирают малыми порциями. Так, например, обожаю драгоценные камни, но не имею их. Любовь к антиквариату ограничена отсутствием средств на его приобретение.
По линии родительницы ношу деда столяра краснодеревщика, предок толкает на изготовление "мебели" с большой разницей: если предок мебель изготовлял из дерева - свои "шедевры" ляпаю из отходов древесины по имени "древесно-стружечная плита". До сего дня не могу установить, чего и от кого больше ношу в себе, кто из предков первым лежит на поверхности, а кто в глубине спрятался.
Люблю оружие, и любовь к орудию убийства, или защиты от Якушки, мещанина, пушкаря, что "в генваре месяце девятого дни в одна тыща шесть сот шестьдесят один год от рж. Христова по велению князя Беклемишева ездил в стольный град к царю Ивану Васильевичу просить денег на "огневой припас к пушкам". Порох и ядра, то есть. Это было во времена нашествия поляков на Русь. Дал "осударь-надёжа" денег на оборону от поляков, не дал - об этом в семейных хрониках не сказано ни единым словом.