Проходящий сквозь стены
Шрифт:
Взбрыкнув, я соскочил с кровати и кровожадно зашарил по комнате глазами. У меня просто руки чесались придушить его. Но он где-то прятался. Осторожный, поганец.
— Эй, напарник! — Я заглянул под кровать. Пусто. В приоткрытый шкаф. Та же история. — Поздравляю, ты добился своего — я встал. Чем теперь займемся? В прятки поиграем?
— Не до игрушек. Надо уходить.
Он столбиком торчал на подоконнике, внимательно осматривая двор; хвост напряженно подрагивал. В голосе его послышалась какая-то незнакомая властность. Конечно, покомандовать-то он всегда любил, но сегодня — впервые! — мне захотелось подчиниться. Сразу и безоговорочно. Именно поэтому я заартачился:
— Ба! С какой это радости?
— Девицы куда-то свинтили, опричник все еще в
Я присел на краешек кровати. Меня одолевали сомнения.
— Да будет тебе. — Жерар истолковал их по-своему. — Что, за сестричек переживаешь? Ни хрена он им не сделает. Мелиссы с опричниками знаешь как? — Жерар потер передние лапки тыльными сторонами одна о другую: — Во! Шерочка с машерочкой, ясно? Одного поля васильки.
— Нет, зверь, — хмуро сказал я и начал натягивать штаны, — так не делается… Как-то это не по-людски… Приехали ни свет, ни заря, раненого приволокли… Намылись, наелись, выспались и умотали по-английски. Ни спасибо, ни насрать…
— Вон его что волнует! — начиная раздражаться, тявкнул бес. — Ну, так письмо потом напишешь. Со всякими пардонами (он издевательски поддал грассирования) и реверансами. Одэкеленом сбрызнешь, цветочный лепесток вложишь. Розовыми соплями заклеишь. Умилятся и простят… А сейчас низкий старт — и за мной. А то я один…
Он призывно мотнул головой и выбежал из комнаты. Подавленный его убежденностью в том, что он абсолютно точно знает, как быть дальше, я устремился вдогонку.
— А куда мы?..
— Увидишь. Ты денежки-то захвати. Могут пригодиться.
Дверь в соседнюю спальню была полуоткрыта. Из нее слегка пахло лекарствами. Я сначала заглянул туда, а потом и вовсе вошел. За спиной возмущенно пискнул-рыкнул бес. Погоди, отмахнулся я.
Обмотанный бинтами, точно мумия, Стукоток лежал на спине, дыша ровно и покойно. Рядышком на спинке стула была аккуратно развешана отглаженная и вычищенная милицейская одежда. Тут же — фуражка, планшетка и штурмовая амуниция ниндзя, с которой он совершал налет на базу кракенов. Подле кровати тускло поблескивали его поразительные боевые галоши со шнурками. Опасливо косясь на опричника, я снял с ремня нож в кожаном чехле, расстегнул кнопку, вытянул до середины лезвие. Показалась гравировка собачьей головы. Он!
— Оружие я вам, товарищ лейтенант, не оставлю, — прошептал я. — Даже и не просите. Сами говорили, что там мои пальчики…
И, пряча нож в карман треников, попятился.
Беса я застал возле телефона. Передние лапки у него слегка трансформировались и напоминали сейчас ручки какой-нибудь маленькой обезьянки вроде капуцина. Черные пальчики проворно набирали номер. Да и весь-то он сейчас чрезвычайно напоминал деловитую такую мартышку, проказничающую в отсутствие хозяев. Зрелище было в высшей степени уморительное. Не выдержав, я прыснул.
Он сквозь зубы предложил мне убираться к черту.
— Куда-а? — поинтересовался я. — А вы-то, сэр, в таком случае кто будете?
Бес разгневанно зарычал. Адрес, куда мне следовало отбыть, был оперативно изменен, начал обрастать уточняющими дорогу ориентирами, но тут ему ответили. Он гавкнул «это я» и нетерпеливым движением кисти попросил меня отойти. Я безропотно повиновался. Сам не терплю, когда прислушиваются к моим телефонным разговорам.
Решив использовать время с максимальной пользой, я быстренько навестил туалет, заглянул и в ванную. При виде достопамятного гвоздика вдруг подумалось, что, не спрячь девчонки злосчастное зерцало, мне стоило бы сейчас огромного труда сдержаться от того, чтобы не стянуть его насовсем. Наркотик, блин. Героин.
«Герой на героине, героиня на героине…» — продудел я под нос и, не устояв перед мещанским любопытством, заглянул в настенный шкафчик. «Между ними секунду назад было жарко…» Расчески, губки, мыло — это нижняя полка. «А
— Тьфу на тебя, проклятка! — огрызнулся я.
— Надо через левое плечо, — деловито посоветовал он. — Только целься тщательней, а то филей себе обхаркаешь. Будешь выглядеть дураком. Надеюсь, ты не собираешься спрятать ключ под ковриком? Это было бы довольно глупо…
Вот и третья свинцовая капля упала в чашу, где копятся мои злодеяния, подумал я и затолкал ключ в карман куртки. Свободным от «хабара» оставался сейчас только один.
Недавно прошел дождь, оставив после себя множество разнокалиберных луж и нелетнюю свежесть. Зябко ежась, я двинулся к выходу из двора.
Улица Героев Челюскинцев встретила нас душем из сдуваемых с тополей дождевых капель, лязгом трамваев и толкотней блошиного рынка. Мокрые разноцветные матерчатые навесы, завалы из носков, белья, кособоких игрушек и дрянной обуви на койках-раскладушках, продаваемые маленькими грязноватыми земляками покойного Сю Линя. Несколько старушек, торгующихся из-за какой-то копеечной ерунды. Пара милиционеров, на первый взгляд мало отличимых от основной массы продавцов (такие же тщедушные, круглолицые и узкоглазые, также неважно говорящие по-русски — казахи, что ли?), темпераментно наезжающих на неугодившего им чем-то торговца кухонной утварью. Несчастная жертва произвола властей имела на одутловатом лице выражение крайнего испуга, уродливые роговые очки и полный рот железных зубов. Почему-то этот олух никак не мог сообразить, что сердитым сержантам просто катастрофически хочется пивка, и, стоит откупиться от них какой-нибудь полусотней рублей, все неприятности его мигом закончатся. Новичок, надо полагать.
— А вот это весьма кстати, — пробормотал я. И, нацепив маску полнейшего равнодушия, направился вдоль базарных рядов.
Нахохлившиеся торгаши при моем приближении вскакивали со своих насестов, гостеприимно улыбались, что-то лопотали и долго топтались после того, как я проходил мимо, с надеждой глядя вслед. Наконец мне попался лоток с более-менее прилично выглядевшими кедами. Сохраняя выражение отчужденности, я примерил один размер, другой. Хм! Нога чувствовала себя на удивление комфортно. Я в задумчивости почесал переносицу и, махнув рукой на опасность приобрести в нагрузку сотню-другую одежных клешей, купил-таки подошедшую пару. Хозяин, получив свои гроши, изобразил неземной восторг и даже отбил что-то вроде дюжины поклонов. Растроганный таким уважительным отношением, я разжился у него вдобавок парой носков, солнцезащитными очками и бейсболкой, которую немедленно нахлобучил. Соседи смотрели на «моего» торгаша с завистью.