Проигранная ему

Грей Патрисия

— Система. Записано?

— Файл обновлён.

— Очень хорошо.

Давид внимательно смотрит на меня.

— Система, чувствительность данной дополнительной эрогенной зоны сейчас? — не поворачиваясь к экрану, спрашивает он.

— Пятьсот шестьдесят, — звучит безэмоциональная копия голоса Инны.

Давид хмурится.

— Падение на пятнадцать пунктов.

Затем обращается ко мне:

— Ты устала?

Мотаю головой:

— Нет. Я хочу тебя.

— Нужно беречь организм.

— Я в порядке.

— Ты становишься зависимой, — чуть

щуря глаза, произносит он.

— Уже стала. Трахни меня, прошу тебя. Членом. Мне очень нужно.

— Нет, Полина, не сейчас. Работа прежде всего.

— Пожалуйста… — почти шёпотом прошу я. — Хочу снова ощутить его внутри.

Вижу, что он колеблется.

— Прошу… Мне очень нужно, правда. А потом продолжим.

— Ты же только что кончила…

— Это другое. Ты сегодня даже ни разу не касался меня там…

На "ты" мы перешли сразу, как стали записывать слова и фразы. Именно для того, чтобы будущий секс-бот — во-многом почти точная копия меня — разговаривал с клиентом, как нужно. Доверительно, интимно, без официоза. Мне сначала было это трудно. И вовсе не из-за того, что Давид меня старше. Он старше меня лет на десять, максимум пятнадцать — я не знаю, сколько ему лет. Просто я привыкла к тому, что в этом доме я на особенном положении.

И странное дело, я чувствовала себя здесь в куда большей безопасности, чем раньше. Давид не вёл себя, как скотина. Я знала, что с ним лучше не ссориться, но он не пытался пугать меня. Наоборот, он относился ко мне всё теплее и теплее. Это слабо выражалось внешне, но я чувствовала это. Видела в его взглядах, слышала в голосе.

Он качает головой.

— Нет, Полина. Сначала работа. Я завтра уеду почти на весь день. А у нас с тобой ещё двенадцать эрогенных зон. И, учитывая твою чувственность и чувствительность, ты ещё раза три кончишь точно.

— Я хочу член… — умоляюще шепчу я.

— Давай так. Если не устанешь, и Система не выдаст зашкаливающие показатели, то когда закончим, я тебя трахну.

— Обещаешь?

— Да.

Я вижу, что он хочет. И очень. И понимаю, что внутри него происходит борьба.

— Но только после, — говорит он. — И если не устанешь.

Он поворачивается к экрану.

— Система, температура тела.

— Тридцать шесть и семь.

— Влажность вагины.

— Пять из пяти.

— Соски.

— Пять из пяти.

— Сердцебиение.

— Повышенное.

— Уровень возбуждения.

— Семьдесят из ста.

— Выведи картинку на экран. Вариант Цэ. Четвёртая папка. Файлы: один, четыре, семнадцать, шестьдесят два. Тепловизор.

Некоторое время он изучает данные.

Я жду его, по-прежнему, сидя на мягком пуфике, стоящем на площадке.

Давид поворачивается ко мне:

— Раздвинь ноги.

Развожу колени в стороны, мягко ставлю ступни на ковёр. Обожаю, когда он на неё смотрит. Меня это очень возбуждает.

— Система, выбор позиции в двадцать девятом блоке. Первая папка.

Он опускается передо мной на корточки.

Я смотрю на его мужественное лицо. Да, оно грубоватое. Но чем больше

я его знаю, тем больше оно мне нравится. Смотрю ему в глаза. И теку. И оттого, что он видит, как я теку, я теку ещё сильнее.

— Система, уровень возбуждения.

— Семьдесят восемь из ста.

Давид качает головой:

— С ума сойти, — тихо говорит он. — Какая же ты чувственная…

— И ненасытная, — тихо говорю я.

— И ненасытная, да.

Он в белой рубашке и серых хлопковых штанах. Босиком.

Я — абсолютно голая. И мне это уже привычно. Я не стесняюсь его. Совсем.

Штаны впереди заметно оттопыриваются.

— Меня заводит твой взгляд на неё… И то, что у тебя так быстро на меня встаёт.

Он вздыхает.

— Полин, перестань. Или я рассержусь.

— Извини, — говорю я, и закусываю губу.

Давид ещё раз вздыхает и встаёт. Смотрит на меня. В сторону. Проводит ладонью по волосам. Ещё раз вздыхает.

— Система, стоп, — говорит он вдруг.

Я удивлённо смотрю на него.

— Мне нужен перерыв, — говорит Давид. — Трудно сосредоточиться. Через минут десять я подойду.

Он направляется к выходу.

— Может я сниму напряжение? — глядя ему вслед, тихо спрашиваю я.

Он останавливается. Поворачивается ко мне. Вижу, как он медленно проводит ладонью по лицу, сверху вниз.

— Пойми ты, — восклицает он, — я не могу трогать тебя сейчас вне программы. Это собьёт все данные! Нужно будет переписывать всё заново.

— Я не против, — улыбаюсь я.

Вижу, что он сердится. Хмуро смотрит на меня.

— Ты что думаешь, это шутки, что ли?

— Прости… — потупившись, тихо отвечаю я. — Я просто правда не против…

— Хочешь, ты можешь помастурбировать, глядя на меня… — осторожно предлагаю я.

Его новый вздох больше напоминает стон. Он разворачивается и, открыв дверь, выходит.

25. Давид

Хмурое, пасмурное утро за окном. Похоже, скоро пойдёт дождь. Полина ещё спит. Я минут десять любовался ею, глядя на неё через камеру наблюдения. Вчера она устала очень. Понять не могу, как она такая искренняя, такая тонко чувствующая и честная, такая легко обучаемая, умная и интересная, оказалась в эскорте. Я изначально думал, что она совсем иная. Очередная меркантильная и циничная проблядь, потреблянтка с мышлением улитки и беззастенчивая лгунья. До сих пор не могу понять, то ли я стал очень далёк от объективности, то ли мне просто дико повезло.

Но одно точно. Я думал, что мне с ней будет куда сложнее. А мне с ней легко.

Инна спускается по лестнице вниз. Хмурая, как и это утро за окном.

— Привет.

— Привет, — отзываюсь я. — Как спала?

— Так себе, если честно.

Она берёт в руки пульт и включает музыкальный канал, затем делает звук тише, почти в ноль.

— Я хочу поговорить с тобой, Дава.

— На тему?

— О Полине.

Поднимаю бровь. Инна старается на меня не смотреть. Подходит к кофемашине, делает себе обычный утренний эспрессо.