Проигранная ему

Грей Патрисия

Это странно и страшно. Я настолько поражена, что не могу вымолвить ни слова.

Она — один в один я. Одежда только другая. Я в худи и джинсах, а она в белой блузке и складчатой юбке в шотландском стиле.

Одно дело — видеть её на экране. Совсем другое — вот так. Когда можно потрогать.

— Привет, — говорит мне она моим голосом.

И улыбается.

А мне вот не до улыбок. Сглотнув, смотрю на Давида. По его лицу, по его взгляду на Polinu, сложно понять, о чём он думает. Но о чём-то, похоже, размышляет точно.

— Похожа? —

кивнув на неё, спрашивает он меня.

Она тут же поворачивается к нему:

— У вас такой приятный голос… — произносит она, и моим жестом поправляет волосы.

Давид не реагирует на комплимент. Он на Polinu даже не смотрит. В отличие от скрестившей на груди руки Инны.

— Я не знаю, что сказать… — качая головой, говорю я. — Это… шокирующе.

— Да перестань, — хмурится Давид. — Это дело привычки.

— Не знаю… — пожимаю плечами я. — Может быть…

— Давид, хочешь я поговорю с ней? — кивнув на лавбота почти так же, как только что брат, предлагает Инна.

— Да, — кивает Давид. — Поговори.

Инна подходит ближе к лавботу.

— Как тебя зовут?

— Polina. А вас?

— Инна.

— Приятно познакомиться с вами. У вас очень красивое имя.

Это даже забавно. Система общается с оператором голосом Инны, а эта кукла с имитацией дыхания — моим.

— Polina, сколько тебе лет?

— Двадцать четыре.

— Откуда ты?

— Я сексбот нового поколения, лавбот производства компании "SIER".

Инна качает головой.

— Я спросила не кто ты, а откуда ты. Так откуда ты?

Polina озадаченно переводит взгляд на Давида, затем снова смотрит на Инну.

— Меня создали на заводе, принадлежащей компании "SIER".

— Как давно?

Вздохнув, Polina пожимает плечами.

— Инна, это всё решается выставлением настроек.

— Дава, — оглянувшись на брата, отвечает она, — я не говорю, что что-то не так. На мой взгляд как раз пока что всё хорошо.

— Окей.

Инна снова поворачивается к лавботу.

— Polina, what would you like to do now?* — спрашивает она.

— I want to hug this handsome man, — отвечает она, улыбнувшись Давиду. — Unfortunately, I don't know his name.**

Инна снова поворачивается к брату:

— Дава, ты не против?

— Нет.

— Dieser Mann heisst David. Er ist mein Bruder.***

— Ist tolI!**** — восхищённо восклицает лавбот.

Эта материализованная копия меня меня уже подбешивает. При том, что я понимаю задачи этой встречи, мне не нравится, что эта разодетая кукла так откровенно флиртует с Давидом.

— Polina, tu peux venir le serrer dans tes bras*****, - предлагает Инна.

Polina вопросительно смотрит на него. Он сухо кивает и лавбот расплывается в улыбке. Затем подходит ближе и нежно обнимает его. Судя по холодным, даже, пожалуй, скованным объятиям в ответ, Давиду явно неловко.

Выдержав пару секунд, он мягко

остраняется. Polina не настаивает на повторном сокращении дистанции.

— Чувствительность? — интересуется Инна у брата.

— Аналог объятий человека, — констатирует он. — С закрытыми глазами не отличил бы даже. Сенсоры работают на "ура".

Я не выдерживаю.

— Дава, можно я уйду? — прошу я его.

Он внимательно смотрит на меня. Вижу, что понимает, хоть и немного хмурится.

— Ты этого хочешь?

— Да. Хочу.

— Хорошо. Ты наверх?

— Нет, — качаю я головой. — Я, пожалуй, пройдусь.

______________

* (англ.) Полина, чем бы ты хотела заняться сейчас?

** (англ.) Я хочу обнять этого красивого мужчину. К сожалению, я не знаю, как его зовут.

*** (нем.) Этого мужчину зовут Давид. Он — мой брат.

**** (нем.) Это замечательно!

***** (фр.) Полина, можешь подойти и обнять его.

______________

Беру шаль и выхожу в сад. Касаясь ладонью листвы кустов, прохожу по дорожке к воротам. На улице прохладно, недавно шёл дождь. Кутаясь в шаль, пересекаю пустую дорогу и по тропинке иду к небольшому прудику у горы. Там есть скамейка.

Спустя пару минут усаживаюсь на неё и смотрю на плескающихся в воде рыбок.

Судя по реакциям Инны, она очень довольна. Чего не скажешь обо мне. Тяжёлое какое-то чувство в душе. Давненько я чувствовала себя так здесь, в доме Давида. Тоскливо, грустно. Какая-то опустошённость.

Да, действительно, эти роботы очень похожи на людей. Эта модель — настолько, что в метро я приняла бы её за живого человека. В то время, как она — просто набор различных программ в умело сделанном, подвижном манекене.

Но теперь у меня нет никаких сомнений в том, что этих лавботов будут покупать. Я думаю, что на них вообще будет большой спрос. Меня размножат. Я буду на каждом углу. С разными стрижками и причёсками, цветом глаз и цветом волос, с проступившими в связи с корректировкой настроек веснушками на светлой коже, или без них, и или со смуглой кожей. В разной одежде, говорящей на разных языках. Но это везде буду я.

Я буду повсюду. А потом появятся новые модели. А потом ещё. И ещё. Всё более и более усовершенствованные женщины для одиноких мужчин. А потом вместе с этими Барби начнут массово производить Кенов, взяв за основу какого-нибудь смазливого красавца лет двадцати пяти.

Специальные организации будут отстаивать разнообразие моделей, упрекая кого-то в сексизме, кого-то в расизме, а кого-то в отсутствии уважения к правам роботов.

И уже спустя пару десятилетий не будет понятно сразу, робот перед тобой или всё же человек. Потому что эти роботы будут заниматься той же профессиональной деятельностью, которой сейчас занимаются низкоквалифицированные работники.