Проигравший
Шрифт:
– Подлить?
– Хватит-хватит!
– Ваше здоровье!
– Планировалось, что заговорщики блокируют спальню императора и заставят его подписать отречение. Но все они были пьяны, запутались в коридорах и до этой комнаты дошли только несколько младших офицеров и братья Зубовы. Беспалый Платон и одноглазый Николай.
Пауза. Звуки шагов.
– Они вошли через эту дверь. Павла на кровати уже не было. Они нашли его вот здесь, в углу. Павел не бежал через запасной выход, а попытался
– Вы меня спрашиваете?
– Заговорщики вытащили его на центр комнаты. Да. Вот сюда. Павел по-прежнему рвался к камину. Они держали его за ночную рубашку и требовали отречения. Тут из коридора послышались шаги. Павел начал звать на помощь. Платон Зубов гаркнул: «Что ты орешь?» и зажатой в руках золотой табакеркой ударил его в висок. Да так, что проломил императору череп.
– Выпьем за упокой его души?
– Павел упал, и офицеры принялись избивать его ногами и тростями. Под конец они додушили его шарфом.
– К чему вы все это? Имеет ли это отношение к…
– Еще как имеет! Задумывались ли вы над тем, почему при Екатерине Россия влезла в громадные долги, при Павле треть этого долга была возвращена, а после него, до самой революции, императоры так больше не копейки и не выплатили?
– На ваш вопрос я отвечу совершенно честно: никогда в жизни я не думал над этой проблемой.
– У нас в музее есть архивная книга учета пошлин, взимавшихся на Петербургской таможне. Когда в страну повалили мальтийские кавалеры, то их имущество описывалось очень тщательно. Вплоть до какого-нибудь перстня или висящей на боку шпаги. Даже у генерального Магистра перетряхнули весь личный багаж. И только сорок две подводы, которые были ввезены слугами Магистра, осматривать было запрещено. По личному указанию Павла.
– А что было в этих подводах?
– Никто не знает. И куда они делись – тоже никто не знает. Вообще никто.
– То есть вы считаете, что на подводах в Питер ввезли золото тамплиеров?
– Почему нет?
– Сорок две подводы золота?
– Ага.
– Это нереально. Вы представляете, о каких бабках идет речь?
– В том-то и дело.
Долгая пауза. Слышно бульканье и звон бутылок.
– Допустим. Да-да. Я выпил до дна, а вы?.. Допустим, все так и было. Я готов даже поверить, что такое количество кэша можно провезти через всю Европу. Но где его хранить? А? Это ведь не кошелек, чтобы его спрятать под пол и никто не узнает. Это же, наверное, несколько тонн металла!
– Логично мыслишь! Не перейти ли нам на ты?
Долгая пауза. Слышно бульканье и звон бутылок.
– Оглянись. Что ты видишь?
– Где?
– Здесь. Вокруг. Что видишь?
– Ну, стены… вас… в смысле – тебя. Ты имеешь в виду, что я косой?
– Я имею в виду, что ты стоишь посреди Михайловского замка.
– И чего?
– А того! Налей. Ага.
Слышно бульканье и звон бутылок.
– Замок проектировали несколько лет.
– Ну, не очень, конечно, удобно…
– Здесь НЕВОЗМОЖНО жить! Дворец не приспособлен для жизни. Во-первых, он в любое время года абсолютно сырой. Императрица Мария Федоровна слегла от ревматизма через две недели после переезда. Наследники престола постоянно ангинили. Во-вторых – планировка. Это же ужас!..
– Короче! Каков же вывод?
– Павел и не планировал здесь жить. Замок строили просто как декорацию. Только как ширму, за которой можно спрятать золото тамплиеров.
– Оно до сих пор здесь лежит?
– Я надеюсь.
– (шепотом) Где-то здесь, да?
– Да.
– Дай прикурить.
– А здесь можно?
– Не знаю.
Сопение… Щелканье зажигалкой.
– Ну ладно. Убедил. Сокровища зарыли здесь. Но ведь их давно могли выкопать, логично?
– Логично. Но вряд ли.
– Почему?
– Замок ведь только проектировали долго. А построили быстро. Архитектор, которому поручили работу, был спецом не по замкам, а по подземным коммуникациям. И за четыре дня до торжественного окончания работ он умер. У архитектора разорвалось сердце. А строители (крепостные крестьяне) были в темпе переброшены в Сибирь.
– Понимаю.
– Когда Павла замочили, заговорщики пытались найти сокровища. Это видно по документам. Некоторых мальтийцев пытали. Одному залили в ухо три ведра кипятка. Но ничего не нашли. И из страны орден выгнали.
– Разве в ухо может влезть три ведра?
– При Николае Первом замок разобрали чуть не по кирпичикам. Отсюда в Зимний дворец вывезли весь антиквариат, выломали перекрытия, снесли крепостные валы. А сокровищ так и не нашли. И вот здесь начинается самое интересное.
– Да?
– Понимаешь, я ведь не просто так тебе все это рассказываю. То, что произошло в этой комнате двести лет назад, – это только начало. А вот дальше…
– Что?
– Дальше начинается такое дерьмо собачье, что ты…
– (Визгливый женский голос) Что это вы тут делаете, а? Нет, что это вы здесь делаете?
– Погодите, мамаша!
– Милиция!
На этом фонограмма прерывается.
За три с половиной часа до допроса
Если сказать об Управлении одним словом, то это будет слово «надежность». Майору нечасто доводилось здесь бывать. Но каждый раз он испытывал одно и то же: успокаивающее чувство, что дела идут так, как и должны идти. Да, лично у него не все и не всегда получается гладко. Но это неважно. Те, кто занимают кабинеты в этом здании, держат руку на пульсе. И если ситуация начнет совсем уж выходить из-под контроля, они вмешаются и восстановят порядок. Натянут хромовые сапоги, достанут из сейфов хорошо смазанные наганы, подъедут на место и вышибут плохим парням мозги.