Происхождение всех вещей
Шрифт:
— Платья, в которых модные девушки выходят замуж, — как ни в чем не бывало отвечала Ретта.
— И ты выбираешь такое платье? — спросила Альма, ничего не подозревая.
— Безусловно!
— И что же ты станешь с ним делать, моя маленькая пташка?
— О, я планировала надеть его в день своей свадьбы.
— Превосходный план! — проговорила Альма и повернулась к столу, чтобы начать собирать заметки шестимесячной давности.
— Только, видишь ли, рукава на этих рисунках коротковаты, — ворковала Ретта, — и я боюсь замерзнуть. Можно, конечно, надеть шаль, но тогда никто не увидит ожерелье, которое мне мама разрешила надеть. А еще я хочу букет из роз, хотя они сейчас не цветут, а кое-кто говорит, что нести букет вовсе не изящно.
Альма развернулась и взглянула
— Ретта, — проговорила она, на этот раз более серьезным тоном, — ты что, на самом деле замуж выходишь?
— Очень надеюсь! — рассмеялась Ретта. — Мне тут сказали, что раз уж выходить замуж, то только на самом деле!
— И за кого же ты хочешь выйти?
— За мистера Джорджа Хоукса, — ответила Ретта, — того забавного серьезного джентльмена. Я так рада, Альма, что мой будущий муж тебе так нравится, ведь это значит, что мы все сможем дружить. Он так тобой восхищается, а ты восхищаешься им — значит, он хороший человек! Именно потому, что ты так привязана к Джорджу, я и сама ему доверяю. Он попросил моей руки вскоре после смерти твоей мамы, но мне раньше не хотелось говорить, ведь ты так мучилась, бедняжка. А я и не догадывалась, что нравлюсь ему, но мама говорит, я всем людям нравлюсь, благослови их Бог, потому что иначе и быть не может.
Альма села на пол. Она только и смогла, что сесть на пол.
Ретта подбежала к подруге и села рядом:
— Да ты погляди! Ты из-за меня так волнуешься! Я тебе совсем небезразлична! — Ретта обняла Альму за талию, как в первый день их встречи, и крепко прижала к себе. — Должна признаться, я и сама до сих пор в смятении. Зачем такому умному джентльмену глупая пустышка вроде меня? Отец тоже жуть как удивился. И сказал: «Лоретта Мэри Сноу, я-то всегда думал, что такие девушки, как ты, выходят за тупых красавцев, что носят высокие сапоги и охотятся на лис ради забавы!» Но ты взгляни на меня — я выйду за ученого. А что, если в итоге и я поумнею замужем за человеком такого великого ума, Альма? Хотя, должна сказать, у Джорджа нет и половины твоего терпения, когда он отвечает на мои вопросы. Он говорит, что печатание книг по ботанике — чересчур сложный предмет, чтобы его мне объяснять, и верно: я-то до сих пор не могу отличить литографию от гравюры. Я правильно сказала — литография? Так что, может статься, я как глупой была, так и останусь! Как бы то ни было, жить мы будем прямо напротив вас, на том берегу, в Филадельфии, и это будет так весело! Папа обещал построить нам чудесный новенький домик прямо рядом с типографией Джорджа. Ты просто обязана будешь приезжать ко мне в гости каждый день! Ну или хотя бы каждую неделю! И мы все втроем будем ходить на спектакли в «Олд Друри»! [26]
26
Просторечное название филадельфийского театра Chestnut Street Theatre.
Альма, которая так до сих пор и сидела на полу, была не в силах вымолвить и слова. Она лишь благодарила Бога, что Ретта продолжала тараторить, уткнувшись ей в грудь, и не видела ее лица.
Джордж Хоукс женится на Ретте Сноу?
Но Джордж должен был стать ее, Альмы, мужем. Она живо представляла это все последние пять лет. Думала о нем, когда была в переплетной. Но не только там! Она и в каретном флигеле о нем думала. И воображала, как они работают вместе бок о бок. Она всегда думала, что, когда придет время выйти за Джорджа, она уедет из «Белых акров»; вместе они будут жить в маленькой комнатке над его типографией, пропитанной теплыми запахами чернил и бумаги. Представляла, как они поедут в Бостон, а может, и еще куда-нибудь. Ее воображение заносило ее даже в Альпы, где они карабкались по скалам в поисках сон-травы и проломника. В ее мечтах он спрашивал: «Как тебе этот экземпляр?», а она отвечала: «О, превосходный и редкий».
Он всегда был так добр к ней. Однажды сжал ее руку в своих ладонях. Сколько раз они смотрели в окуляр одного микроскопа, по очереди наблюдая за чудом, сперва
Что Джордж Хоукс вообще нашел в Ретте Сноу, что заставило его выбрать ее спутницей жизни? Насколько помнила Альма, Джордж не мог даже взглянуть на Ретту Сноу без растерянности и неловкости. Она вспомнила, как он всегда смотрел на нее в недоумении, стоило Ретте заговорить, словно ждал от нее, Альмы, помощи, спасения или объяснений. Уж что-то, а эти взгляды, которыми Джордж и Альма обменивались у Ретты за спиной, были одним из самых интимных моментов их общения — по крайней мере, так всегда казалось Альме.
Но видимо, ей слишком много всего казалось.
В глубине души она все еще надеялась, что Ретта просто играет в одну из своих странных игр или же у нее слишком дико разыгралось воображение. Ведь всего какое-то мгновение тому назад Ретта утверждала, что в каретном флигеле живет ведьма, — так что все возможно. Но нет. Слишком уж хорошо Альма знала Ретту. И эта Ретта не шутила. Эта Ретта была серьезной. Эта Ретта твердила о проблеме коротких рукавов и шалей на февральской свадьбе. Эта Ретта вполне серьезно переживала из-за ожерелья, которое мать хотела дать ей на время, — оно было довольно дорогое, но не совсем во вкусе Ретты: что, если цепочка окажется слишком длинной? А что если оно запутается в корсаже?
Альма вдруг встала и подняла Ретту с пола. Она больше не могла это выносить. Не могла сидеть неподвижно и слушать; ни слова больше. Не имея никакого плана, она обняла Ретту. Обнимать девушку было гораздо проще, чем смотреть ей в лицо. Кроме того, это заставило ее замолчать. Альма так крепко сдавила Ретту в объятиях, что услышала, как та резко вдохнула, удивленно пискнув. И как только ей показалось, что Ретта сейчас заговорит, она сказала: «Тихо» — и еще крепче обняла подругу.
У Альмы были очень сильные руки (руки кузнеца, как у ее отца), а Ретта была такой крошечной, с грудкой тщедушной, как у крольчонка. Так убивали некоторые виды змей — обнимали жертву и сжимали, сжимали в объятиях, пока та не переставала дышать. Альма усилила хватку. Ретта снова тихонько пискнула. Альма сдавила ее еще сильнее — так сильно, что оторвала от пола.
Она вспомнила тот день, когда они все встретились: Альма, Пруденс и Ретта. Скрипка, вилка и ложка. Ретта тогда сказала: «Будь мы мальчишками, пришлось бы нам сейчас подраться». Но Ретта была не из тех, кто дерется. И в драке той она бы проиграла, и ей здорово бы досталось. Альма еще сильнее сдавила руками это крошечное, никчемное, прелестное существо. Она зажмурилась так крепко, как только могла, но слезы все равно потекли из уголков глаз. Она почувствовала, как Ретта обмякла в ее руках. Легко будет сделать так, чтобы она вовсе дышать перестала. Дурочка Ретта. Любимая ее Ретта, которую она даже сейчас никак не могла начать ненавидеть, как ни пыталась.
Альма бросила подругу на пол.
Ретта, ахнув, приземлилась и чуть не отскочила вверх, как мячик.
Альма сделала над собой усилие и заговорила.
— Поздравляю тебя…
Ретта всхлипнула всего раз и схватилась за корсаж дрожащими руками. Она улыбнулась — так глупо, так доверчиво.
— Что за славная маленькая Альма! — воскликнула она. — Как же ты меня любишь!
Охваченная странным, почти мужским высокомерием, Альма Уиттакер протянула руку, чтобы Ретта ее пожала, и с усилием выдавила из себя всего одну фразу:
— Ты этого вполне заслуживаешь.
— Ты знала? — атаковала Альма Пруденс час спустя, обнаружив сестру за шитьем в гостиной.
Пруденс опустила шитье на колени, сложила руки и ничего не ответила. У нее была привычка никогда не вступать в разговоры, не выяснив полностью всех обстоятельств. Но Альма ждала, желая все же заставить сестру заговорить, поймать ее на чем-то. Но на чем? Лицо Пруденс ничего не выражало, и, если Альма думала, что Пруденс Уиттакер хватит глупости заговорить первой в столь напряженной обстановке, она не знала Пруденс Уиттакер.