Происшествие на кладбище Пер-Лашез
Шрифт:
— Я полагал, что в послании содержалось какое-нибудь дурное известие, которое спровоцировало приступ, но ничего не нашел. Положите письмо на место, мадемуазель, и окажите мне последнюю услугу. Вспомните, вы что-нибудь слышали о некоем Нуме Уиннере?
— Ну конечно! Этот англичанин выдает себя за факира! У мадам было слабое сердце, ей следовало избегать ненужных волнений, но она не могла справиться с собой, ее так и тянуло на проклятые сеансы черной магии!
— Вам известен его адрес?
— Я много раз провожала туда мадам, но никогда не видела, что они
Виктор поспешил закончить разговор — к ним направлялись Рафаэль де Гувелин и Бланш де Кабрезис.
— Я вспомнила, мсье Легри! — воскликнула Рафаэль. — Я долго ломала голову, пытаясь вспомнить имя того ясновидца, и вспомнила!
— Какого ясновидца?
— Того самого, которого посещала Одетта, мы говорили о нем на днях в вашем магазине… Его зовут Зенобия. Знаете, что помогло мне вспомнить? Пальма в горшке! Все дело в ассоциации, понимаете? Пальма — Пальмира — Зенобия, царица Пальмиры!
— Значит, речь идет о женщине.
— Ничего подобного, эти люди иногда берут женские прозвища, восточные или мифологические — Кассандра, Сивилла и тому подобные…
— А… где он живет?
— Не знаю. Одетта сказала только, что получила письмо, в котором этот человек утверждал, что располагает важными сведениями о ее покойном муже.
— Неужто вы увлеклись оккультными науками, мсье Легри? — спросила Бланш де Кабрезис.
— Простое любопытство, дорогая мадам, ничего больше.
Виктор хотел уйти по-английски, не прощаясь, но заметил караулившую его в прихожей Валентину де Салиньяк. Девушка стояла под монументальным панно работы Луизы Абема [24] , она была очень бледна и судорожно сжимала в руках зонтик.
— Мсье Легри, я… я заказала книгу мсье Жозефу, но не смогла…
— Жозеф заболел.
— Заболел?! Это опасно?
— Нет-нет, не тревожьтесь, у него обычный бронхит. Он активно лечится. Всего наилучшего, мадемуазель.
24
Луиза Абема (1858–1927) — французская художница, гравер и скульптор.
Виктор улыбнулся и откланялся. Валентина совершенно успокоилась: Жозеф хотел прийти к ней на свидание, он не виноват, что заболел!
Виктор был очень доволен, что ему удалось узнать адрес Нумы Уиннера, но когда на улице Бабилон он прочел письмо, которое стащил у Адальберты де Бри, его хорошее настроение мгновенно улетучилось.
Того, кто проник за черту, ждет падение в бездну, если он не будет хранить молчание и выдаст тайны смерти.
Ты победила, мама, я не вернусь НИКОГДА.
Молчи, молчи, МОЛЧИ!
— Хозяин сегодня не принимает, — сообщил учтивый дворецкий, когда Виктор пришел на улицу Ассас.
Виктор проявил настойчивость, сообщил, что попал в безвыходную ситуацию, и сослался на мадам де Бри.
25
Одилон Редон (1840–1916) — французский живописец, один из основателей «Общества независимых художников».
В комнату, опираясь на костыли, вошел высокий седовласый мужчина. Он улыбнулся, и Виктору показалось, что хозяин дома одним взглядом оценил и классифицировал его.
— Садитесь в кресло-качалку, а я займу вон то, низкое и широкое, — сказал Нума Уиннер, похлопав себя по левой ноге, загипсованной от колена до щиколотки. — Итак, вы торгуете книгами! Благородное занятие. Что будете пить?
— Благодарю вас, я, пожалуй, воздержусь.
Невзирая на отказ, Нума Уиннер доковылял до стеллажа и снял с полки два толстенных тома, за которыми были спрятаны стаканы и хрустальный графин.
— Моему дворецкому Леону лучше об этом не знать, он бережет мою печень, как курица свое яйцо. Попробуйте, коньяк великолепный, двенадцатилетней выдержки. Полагаю, вам нужна консультация? Договоритесь о встрече с моим секретарем.
— Я пришел не за этим. Прошу вас, прочтите — это могло спровоцировать удар, случившийся у мадам де Бри.
— У Адальберты? Когда?
— Вчера вечером.
Нума поудобнее устроился в кресле.
— Печальное известие… Бедняжка Адальберта… Говорите, было письмо?
Виктор поднялся и передал ему листок. Тот прочел послание и задумался.
— Плохо, — сказал он наконец. — Я ощущаю недобрые намерения.
— Не хотите заодно взглянуть вот на это? — спросил Виктор, не сводивший глаз с лица ясновидца, и протянул ему записку, где Одетте назначали свидание у Глоппа.
— Зенобия, — пробормотал Нума.
— Вам знакомо это имя?
— Как вам сказать… — Голос Нумы звучал хрипло, так, словно ему надо было откашляться.
— Я полагал, что все вы, так или иначе, знаете друг друга, — не отступался Виктор.
— Вынужден вас разочаровать, дорогой друг, у меня нет справочника ясновидящих, а их список постоянно пополняется. Откуда у вас эти письма?
— Почему бы вам не прозондировать мой мозг и не узнать самому?
— Перестаньте, мсье Легри, никогда не поверю, что вы воображаете себе ясновидящего этаким чародеем Мерлином с совой на плече, хрустальным шаром или картами таро, имеющего единственной целью выманить побольше денег у несчастных простаков. Я не умею читать мысли и не могу предсказывать будущее…