Происшествие в Утиноозерске (сборник)
Шрифт:
Любимым его занятием было устраивать переезды. Каждые полгода лаборатории покидали насиженные места и со всем своим скарбом тащились в другие комнаты. Переезды готовились тщательно. Штаб, возглавляемый Горячиным, составлял карту движения колонн по зданию. План дислокаций держался в тайне. Лишь накануне переселения Горячин лично вручал завлабам пакеты с указанием маршрута. В назначенный час все приходило в движение. По коридорам и лестницам брели караваны сотрудников, груженные книгами, приборами, мебелью. Регулировщики следили за соблюдением маршрутов и временем прохождения контрольных пунктов, Картина напоминала военные маневры. Клубилась пыль, стоял гул, и казалось, все безнадежно
Среди множества достоинств Лавра Григорьевича важно отметить его умение заинтересовывать и, как говорится, пускать пыль в глаза. Он мог разрекламировать еще не сделанную работу, заключить договор на любую тему и пообещать заказчику что угодно. Он блестяще пользовался такими выражениями, как «миллионы рублей чистого дохода», «впервые в мировой практике», «резкое повышение эффективности» и другими убедительными оборотами. Все эти слова, произносимые с непоколебимой уверенностью, позволяли Лавру Григорьевичу получать все, что требовалось. Именно при нем Институт вырос на двести человек, обзавелся новым зданием и кораблем водоизмещением пять тысяч тонн, который бороздил просторы Утиного озера.
Зная Горячина, можно было не сомневаться, что известие о загадочном существе пришлось ему по душе. Во-первых, поиски животного привлекли бы внимание к Институту. Во-вторых, из этой шумихи упорный Лавр Григорьевич мог выжать массу полезного и приятного. Вот почему, отложив все дела, он безотлагательно занялся подготовкой к прочесыванию озера.
ВИЗИТ В НИИ
В Институте Прикладных Проблем Бандуилов был, можно сказать, своим человеком. Многие ученые были авторами журнала «Наука и мы». Одни приносили статьи по собственной инициативе, из других материал приходилось вытягивать. Алексей регулярно посещал Институт и был в курсе всего, что там происходило. Вдобавок он вел обширную картотеку, где содержалось немало полезных сведений о ведущих работниках ИПП. Он знал, кто с кем враждует, знал, кому покровительствует директор и кто считает себя обиженным. Вся эта информация позволяла Бандуилову лучше ориентироваться в сложной институтской жизни и поддерживать дружеские контакты с учеными.
Что касается младшего научного сотрудника Заборова, к числу ведущих работников он не принадлежал, и все же Алексей внес его в свою картотеку как весьма примечательную фигуру. Дело в том, что научная судьба Спартака Заборова начиналась довольно трудно. Приехав после окончания университета в ИПП, он попал в лабораторию, где на девять сотрудниц приходилось всего трое мужчин, из которых один к тому же был завлабом. Такой дисбаланс имел для Заборова самые печальные последствия. Не успел он появиться в Институте, как от лаборатории потребовали человека на строительство нового корпуса. Ясно, что посылать на стройку женщин, тем более матерей, было бы неприлично. Отправлять туда завлабов было не принято. Из двух остальных мужчин один отпадал по возрасту, другой — по причине люмбаго. Таким образом, на фоне коллег молодость и здоровье Спартака выглядели просто вызывающе, и он безропотно отправился рыть котлован.
С земляных работ он вернулся через месяц, горя желанием заняться Наукой. Но тут подоспела хлебная страда.
Заборову выдали спецодежду и увезли в подшефный колхоз.
С сельхозработ он приехал еще более окрепшим физически, хотя часть университетских знаний была унесена степными ветрами. Почти сразу же после возвращения Спартака направили рыть траншею для связи с новейшей ЭВМ. Заборов пытался сопротивляться. «Спартак, — с укором сказал завлаб. — Кто, если не ты?» Девять женщин-матерей грустно смотрели на Заборова. Тот, который пожилой, и тот, что с люмбаго, ему сочувствовали…
Только теперь он осознал до конца, какой тяжкий крест придется ему нести в этой лаборатории. Впервые ему в голову пришла мысль о пользе болезней, но он тут же ее отогнал. Заборов пытался переметнуться в другую лабораторию, где физическим трудом занимались несколько сотрудников, но бегство его было пресечено «в связи с производственной необходимостью»…
За несколько лет он овладел почти десятком специальностей. Спартак благоустраивал родной город, заготавливал силосные массы, строил институтскую базу отдыха, перебирал овощи в хранилищах, посещал курсы механизаторов, возводил жилые дома — словом, занимался всем, кроме того, чему его шесть лет обучали. В Институт Спартак попадал редко и больше месяца не засиживался. С лопатой в руках он чувствовал себя гораздо уверенней, чем с шариковой ручкой.
Возможно, он так и осел бы навсегда где-нибудь на сельской ниве, если бы однажды в лаборатории не появились сразу два новичка. Молодые, холостые, с вузовскими дипломами в кармане, закаленные в студенческих отрядах, они полностью освободили Заборова от его привычной миссии. В судьбе Спартака начался новый период.
Шеф предложил ему тему: борьба с комарами, от которых в здешних местах не было житья. Не будем описывать трудности, с которыми пришлось столкнуться Спартаку при разработке эффективного метода. Через пять лет кропотливых поисков он добился цели. Изготовленный Заборовым порошок лишал комаров возможности продолжать род. Руководители хозяйств, где распылялся чудо-порошок, прислали в Институт восторженные отзывы, сообщив, что удалось полностью избавиться от комаров. Спартак с блеском защитил диссертацию.
Через год после защиты из сел стали поступать тревожные вести. Выяснилось, что порошок действует не только на комаров, но и на домашнюю птицу. По деревням бродили печальные гусаки и растерянные петухи, презираемые курами. Для ликвидации последствий пришлось срочно завозить самцов из других районов. Среди женщин пострадавших хозяйств поползли слухи, что проклятый порошок действует и на мужчин. Но слухи, к счастью, не подтвердились и даже способствовали увеличению деторождаемости, поскольку уязвленные мужчины боролись за свою честь.
Бандуилов познакомился с ним еще в тот период, когда изобретению Заборова предсказывали большое будущее. Алексей тогда готовил материал о замечательном порошке, но по известным причинам опубликовать статью не успел.
Придя в институт, Алексей заглянул в лабораторию, где работал Заборов, и увидел трех смеющихся женщин, которые варили на электроплитке суп.
— Вкусно пахнет! — сказал Бандуилов. — Мне бы товарища Заборова…
— В столовой он, — ответила одна из дам.
— Наверстывает после голодания, — добавила другая, и все трое закатились, радуясь шутке.
«Веселые дамочки, — думал Алексей, шагая в столовую. — Сейчас умнут супец, достанут вязанье и славно поработают до без пятнадцати шесть…»
Заборов сидел в углу столовой, лицом к стене, и ритмично двигал челюстями.
— Привет ученым! — сказал Алексей, усаживаясь рядом с ним.
— Привет писателям, — промычал Спартак, пытаясь перекусить многожильный мясной кабель. Он придвинул гостю стакан компота. — Пей!