Производные счастья
Шрифт:
— Поезжай уже, учитель тоже нашёлся! Без тебя разберусь.
— Тебя подбросить?
— Сам доеду.
— А Танька как же?
— Переживу как-нибудь.
— Тогда пока.
— Угу. Всё будет о кей, Север. Коллеге привет.
… В ярком свете бестеневой лампы очертания стройной фигурки казались лёгкими и воздушными. Она будто парила, едва касаясь пальцами босых ног кафельных плиток пола. Пёстрый шёлковый халатик соскользнул с её плеч, а горячие ладони коснулись его голой груди. Острый ноготок слегка царапнул моментально затвердевший сосок, и он со стоном выгнулся, подставляясь
Её ладони медленно скользили по груди, спускаясь всё ниже, словно стекая и концентрируясь в одной точке.
— Да! Пожалуйста! Умоляю!
…Ласковые пальчики охватили член — нежно и крепко.
Наконец-то!
Большой взрыв, создавший Вселенную, был детской хлопушкой по сравнению с взрывом потрясшем его.
— А-а-оу! — выкрикнул он и… проснулся, сжимая в кулаке собственный член.
— Млять твою мать, — прошипел он, кусая губы, — ни хрена себе! Дожил! Это пипец вообще! — Наслаждение от ошеломляющего оргазма смыла отрезвляющая волна смущения: такое с ним случалось только во времена подросткового возраста, когда он хотел всё что шевелится.
Часы показывали четыре утра. Северинцев встал с постели, сгрёб в охапку простынь и покрывало и на ватных ногах поплёлся в душ, чтобы смыть с себя липкие следы приключившегося безобразия.
Стоя в душевой кабине, подставляя спину и плечи под горячие почти обжигающие струи, он размышлял о том, что будет, если его, не дай господи, накроет прямо в операционной. Такой вариант исключать было нельзя, учитывая, что причина вызвавшая его сегодняшний прямо скажем феерический оргазм, находилась в двух шагах от него. А на кону-то человеческая жизнь! Даже малейшая потеря контроля может привести к необратимым последствиям. И что теперь делать? Убирать её из бригады? За что, спрашивается? За то что он не может справиться с собственными инстинктами? Нетушки! Вот же угораздило!
Спать он больше не ложился. Заварил крепкий кофе, капнул туда коньяка и просто сидел в кресле, пытаясь понять — какого хрена с ним происходит и что со всем этим делать.
Утром Нара проснулась с больной головой и ломотой во всём теле. Вчерашняя пробежка под проливным дождем не прошла для неё даром. Нос распух, горло саднило и ко всему прочему поднялась температура.
Маша, увидев её плачевное состояние, предложила ей вообще не ходить на работу, а просто позвонить начальству и взять больничный. Но Нара, не желала подводить коллег подставляя кого-то из них под ночное дежурство и мужественно отказалась.
— Нар, а дядя Саша вчера портфель забыл, — Маша указала на стоящий в углу кейс Северинцева, наблюдая, как она запивает горсть таблеток «Колдрексом». — Отнесёшь ему?
— Угу. Щас брям, дазбежалась… апчхи!
— Будь здорова!
— Сбасибо! Не маленький, сам дзаберёт, дем более он тут почти бробизался. К дому же, мне и так бридется на дролейбусе добираться.
— И как ты будешь работать такая сопливая! Смотри, нос же совсем не дышит! Вот помяни моё слово, дядя Саша тебя с операции выставит.
— Дазбедемся. Апчхи! Апчхи! Апчхи! Пошла я.
— Нар, давай хотя бы такси тебе вызовем.
— Нет, денег и так мало осталось, до подучки бы додянуть.
— Ты прости меня. Села тут на твою шею.
— Не болдай гдупости, Маня, денег нигогда не хватает. И смодри мне тут, не вздумай гододом сидеть!
Машка по привычке хотела повиснуть у неё на шее, но Нара увернулась:
— Не подходи ко мде, я заразная.
Трясясь в переполненном троллейбусе, Нара раздумывала, как бы выяснить куда Северинцев дел её машину и каким макаром она будет платить за её ремонт. И о том, что скажет старшая, увидев её сопливый нос и как ей сегодня отстоять три объёмных операции, а потом ещё отработать сутки, если как выразился Шарик из Простоквашино: «Лапы ломит и хвост отваливается». Про то как вести себя с кареглазым соблазном, который как назло снился ей полночи, после вчерашнего сногсшибательного поцелуя, она предпочитала не думать вообще.
По закону подлости с Северинцевым она столкнулась прямо в лифте.
— Что это с Вами? — как ни в чём не бывало спросил профессор таким тоном, что Нара стала сомневаться в собственном здравомыслии. Как будто, то что произошло вчера на площадке, было плодом её воображения. — Вы что простудились?
— Апчхи!
— Какая прелесть! Тогда какого дьявола вы явились на работу? Инфекцию разносить? Или решили подхватить осложнение и покинуть нас во цвете лет? Быстро развернулись и шагом марш отсюда!
— Да что Вы мной всё время командуете? — от возмущения у неё даже нос стал нормально дышать, — Вы не мой начальник! Вот скажет Сергей Семёнович домой идти…
— Я больше чем Ваш шеф, Нара Андреевна! — бесцеремонно перебил её Северинцев, — Вы ассистируете мне на операциях. И я не позволю, чтобы Вы гремели соплями, тучами разнося бациллы! Наши пациенты и так на ладан дышат. А Вы позволяете себе являться в святая святых с дикой простудой? Мало того, Вы еле на ногах держитесь и восемь часов в операционной, не пойдёт на пользу Вашему больному организму. Так что марш домой!
— Не пойду!
— Да что ж Вы такая вредная! Хорошо, делайте что хотите, но чтобы духу Вашего не было на сегодняшних операциях.
Лифт остановился и профессор уже было собрался выйти, когда Нара спросила:
— Куда вы дели Мотю?
— Кого?! — он недоумённо обернулся, придерживая двери.
— Машина моя где?
— Вы о своём ведре с болтами? Оно так называется? Мотя? Как мило!
— Не смейте оскорблять мою машину! Он хороший!
— Да боже сохрани. Ваш кхм, Мотя, нуждается в капитальном ремонте. У него, как я и говорил, коробка передач накрылась. Как только его починят, я вам сразу же его верну. Не переживайте. Он в надёжных руках и чувствует себя гораздо лучше своей хозяйки. Документы и права я завезу Вам завтра. Всего хорошего.
Двери закрылись, но Нара готова была поклясться, что слышала ехидный смех…
Она едва успела переодеться, как в сестринскую постучались и вошел заведующий оперблоком:
— Зря ты переоделась, Нарочка! До работы я тебя не допущу…
«Уже нажаловался, — сердито подумала Нара, — ну, Северинцев! Ну ты и гад!»
— … а посему, ступай- ка ты домой, девочка, вызывай врача и приходи на работу, только когда поправишься, — он по-отечески потрепал её по волосам, — мы уж как-нибудь и без тебя справимся.