Проклевывающийся Феникс
Шрифт:
И почему бы мне не собираться?
Ипатия уже ждала меня в корабле, в видимом трехмерном облике, в свободных одеждах римлянки V века, раскинувшись на кушетке в задрапированном в римском стиле салоне.
– Ну, довольна своим предприятием?
– спросила она, чтобы завязать беседу.
– Сейчас расскажу, подожди минутку, - отозвалась я, проходя в нос и прикрывая за собой дверь.
Конечно, для Ипатии закрытые двери ничего не значат, она видит меня в любом помещении корабля, но когда мой машинный разум выглядит и ведет себя по-человечески, я предпочитаю соблюдать принятые у людей приличия.
Собственно, я потому и вернулась в корабль, что мне надо было побывать в носовом отсеке. Не люблю я справлять нужду при свободном падении, в этих их жутких туалетах. Ипатия ради меня поддерживает в нашем подходящую гравитацию, такую же, как на всем корабле. К тому же и она нервничает, когда я пользуюсь чужими туалетами, потому что, не покопавшись в моих экскрементах, не знает наверняка, здорова ли я.
Она проделала обычный анализ, пока я была на носу. Выйдя, я застала ее в том же положении, но она сразу спросила:
– Ты и вправду собираешься есть их пищу?
– Конечно. Почему бы и нет?
– У тебя высоковат уровень полисахаридов. Давай лучше я тебе приготовлю.
Я, чтобы подразнить ее, сказала:
– Джун Терпл уверяет, что Ганс лучше готовит.
– Она сказала, что он недурно готовит, - поправила Ипатия.
– Как и я. Кстати, я с ним связывалась, так что если тебя интересует кто-либо из их экипажа…
– Из экипажа - никто, но вот Звездомысла упоминала о какой-то Ребекке Шапиро. Это кто?
– В базе данных «Феникса» этих сведений нет, Клара, - с упреком заметила она.
– Однако…
Забелив уголок салона, Ипатия высветила на нем лицо и вкратце изложила биографию. Ребекка Шапиро обладала драматическим сопрано, и перед ней открывалось блестящее будущее оперной певицы, пока в результате авиакатастрофы она не повредила связки. В целом её неплохо починили, но с пением было покончено. Она никогда уже не сумеет исполнить «Царицу ночи» [1] . На Земле её жизнь не имела перспектив, и Ребекка подписалась на мою программу.
Ария из оперы «Волшебная флейта» В. А. Моцарта.
– Есть еще вопросы?
– спросила Ипатия.
– О Ребекке нет, но вот почему они зовут свой мозг Гансом?
– А, это идея Марка Рорбека. Он предложил назвать его в честь одного из пионеров компьютерной эры. Но разве имя так уж важно? Вот, например, почему ты назвала меня Ипатией?
– Потому что Ипатия Александрийская [2] была головастая и заносчивая стерва, - объяснила я ей.
– Вроде тебя.
– Пф!
– И к тому же первая женщина, ставшая крупным ученым, - добавила я, зная, что Ипатия всегда не прочь поговорить о себе.
Ипатия (Гипатия) Александрийская - греческий философ, математик, астроном, глава Александрийской школы неоплатоников (370-415 гг.).
– Первая из известных нам, - поправила она.
– Мы ведь не знаем, сколько еще таких, чьи открытия до нас не дошли. Женщинам нелегко было прорваться в вашем древнем мясном мире, как и теперь, между прочим.
– Кроме того, предполагают, что ты была красавицей,- напомнила я,- и, во всяком случае, ты умерла девственницей.
– Это был сознательный выбор, Клара. Даже та древняя Ипатия предпочитала не пачкаться с этими грязными мясными делами. И я не просто умерла, а была зверски убита. Холодной дождливой весной четыреста пятидесятого года нашей эры меня растерзала банда нитрийских монахов [3] за то, что я не была христианкой. Однако, - заключила она, - ты сама выбирала мне личность. Если бы тебе хотелось другую, ты бы другую и выбрала.
Монахи-пустынножители, селившиеся в Нитрийской пустыне, на границе Ливии и Эфиопии, получившей свое название от соседней горы, где в озерах имелось множество нитра, или селитры.
Она таки сумела заставить меня усмехнуться.
– Еще не поздно, - напомнила я ей.
– Как насчет Жанны д'Арк?
Богобоязненная язычница-римлянка с отвращением содрогнулась при мысли стать христианкой и сменила тему:
– Хочешь, я свяжу тебя с мистером Тарчем?
Ну, я и хотела, и не хотела. Мне требовалось кое-что решить с Биллом Тарчем, но я еще не готова была решить, поэтому покачала головой.
– Я вот подумала об исчезнувшем народе, который мы пытаемся воскресить. У тебя есть хичийские отчеты об этой планете, кроме тех, что я уже видела?
– Как не быть. Всех не пересмотришь.
– Покажи хоть некоторые.
– Слушаюсь, босс, - сказала она и исчезла, а я оказалась стоящей на скальном уступе, и подо мной внизу расстилалась яркая зеленая равнина, по которой двигались забавного вида животные.
Между симулятором «Феникса» и моим есть некоторая разница. Мой дороже. Их симулятор годится для работы, он показывает все, что вы хотите увидеть, но мой-то помещает вас прямо в картину. Мой снабжен полным набором сенсоров, так что я не только вижу и слышу, но и ощущаю и обоняю. И вот ласковый ветерок ерошил мне волосы и доносил издалека запах гари.
– Эй, Ипатия!
– слегка удивилась я.
– Они что, уже изобрели огонь?
– Использовать не умели, - пробормотала она у меня в ухе.
– Должно быть, во время грозы молния подожгла холмы.
– Какая гроза?
– Та, что только что прошла. Видишь, все еще мокрое?
Нет, на моей скале было сухо. Солнце над головой, большое, яркое и очень жаркое, высушило ее досуха, но в листве вьющихся растений у подножия действительно еще висели капли, а обернувшись, я увидела горящие растения на далеком холме.
Долина казалась более интересной. Рощицы деревьев или чего-то похожего на деревья и стада крупных косматых тварей. Ростом с бурого медведя, но, по-видимому, вегетарианцы, они трудолюбиво выворачивали из земли деревья, чтобы удобнее было объедать листья. Пара речушек: одна, узкая и быстрая, водопадами сбегала с холмов слева от меня и впадала в другую, пошире и поленивее, образуя приличную реку. Другое стадо косматых созданий, более крупных, чем первые, кормилось на равнине. Я не видела, что там у них росло, но зрелище было увлекательное. Пожалуй, так выглядели американские прерии или африканский вельд, пока наши предки не перебили всех диких мясных животных.