Проклят тобою
Шрифт:
Долго искать, в каком из здешних пряничных домиков устроили ясли для будущего короля, не приходится. Оторванный от меня, венценосный малец выражает свой протест громким надрывным криком.
Влетаю злая, как фурия. Они все сразу кидаются врассыпную от колыбельки. Одна горе-нянюшка даже роняет погремушку.
Осторожно беру на руки, утешаю, прижимаю к себе.
Малыш затихает. Мой милый добрый мальчик.
Грёзами сыт не будешь. В деревеньке под куполом — не познаешь жизнь.
— Я забираю его.
Девушки, приставленные присматривать
Однако назад — в дом с дверью в стене — возвращаюсь практически беспрепятственно. Нет, местные жители, конечно, собираются группками на всём пути до заветной цели, шушукаются, размахивают руками, скулят, но остановить меня напрямую не решается никто. Даже Гарда. Вот и хорошо.
Когда прибегаю, дверь уже еле мерцает.
Поэтому крепче прижимаю к себе ребёнка и говорю:
— Ну что, мелкий, проверим, как тут исполняются желания. — Малыш смотрит на меня понимающе, не плачет и, кажется, одобряет. С такой поддержкой можно горы свернуть! — Дверь, отведи нас к родителям этого славного малыша.
И проём в стене наливается сиянием. На сей раз вхожу в свет без страха…
…оказываюсь прямо посреди роскошной залы. Конечно, не такой роскошной, как в замке Илониных родителей, но тоже небедной.
На коленях перед образом Бога-Гончара — вот я и увидела его — стоит женщина лет тридцати: растрёпанная, бледная. Её руки молитвенно сложены, а глаза устремлены на божественный лик. Только дорогие, шитые золотом и усыпанные жемчугом одежды говорят о том, что она не простолюдинка, а исполненная отчаяния королева-мать.
— Верни мне его! — исступленно шепчет женщина. — Верни мне мой осколочек! Мою кровинку!
За её спиной — несколько служанок, они тоже истово молятся. Мне даже приходится немого прокашляться, чтобы обратить на себя внимание.
Женщина вздрагивает, несколько мгновений смотрит на меня неверяще.
Сглатываю комок и проговариваю:
— Он услышал вас и вернул вам сына.
Королева вскакивает и с ликующим криком бежит ко мне. Она так жадно прижимает к себе дитя и с таким неистовством осыпает его поцелуями, что я даже слегка опасаюсь за малыша. Но как оказывается, совершенно напрасно. Он весело агукает и беззубо, но совершенно счастливо улыбается.
— Эдвард! Эдвард! — кричит королева. — Случилось чудо! Он вернулся!
В зал вбегает король.
Они с королевой обнимаются и плачут.
Люди эгоистичны, когда счастливы. Нормально, что им не до меня. Отлично понимаю: я лишняя в этой семейной идиллии. Мне пора к своей. Нужно поскорее выбраться из замка и узнать, как добраться до посёлка, где меня ждёт мой гончар.
Если ждёт. Если мой.
Спешу через анфилады комнат, разноцветных и в тоже время таких похожих. Придворные бегут мне навстречу, затрудняя движение. Они торопятся засвидетельствовать свою радость королевской чете.
Я, спасаясь от людского потока, сворачиваю
Любопытно.
Открываю дверцу, заглядываю внутрь… Но, должно быть, как-то неловко, потому что лечу прямо на всякий старый хлам и железки, больно ударяюсь, перекувыркиваюсь, бьюсь головой о стенку и… вылетаю прямо в мастерскую Ландара…
Но, обгоняя меня, из шкафа выкатывается и мчится по полу ржавый обруч, который Элиолл приняла за корону.
Шум и грохот такой, что медведя в берлоге разбудить можно.
Прибыла Илона домой.
Стою на четвереньках и смотрю на немного ошалевшего мужа, конечно же прибежавшего на шум.
А он смотрит… не на меня, на обруч, с которого медленно облетает ржа…
Глава 8. Снимая покров
Мы синхронно произносим одно и то же:
— Ты ничего не хочешь мне объяснить?
И снова замолкаем. Я — поднимаясь и отряхиваясь, Ландар — пристраивая на столе среди горшков самую настоящую корону из чёрного металла. Красиво и слегка жутковато. Особенно завораживающе и пугающе одновременно выглядят красные камни — словно осколки «дьявольских головешек»: в них клубится вишнёвая мгла, простреливают алые молнии.
Почти как в глазах Ландара сейчас.
Он стоит, расставив ноги и сложив руки на груди, отрешённый, исхудавший и похоже не на шутку злой.
— Ну я это… в общем… уехала с Нильсом… — господи! как же трудно говорить такое мужу! — …ииии… потом…
— Илона! — выплёвывает он. — Тебя не было три месяца. Я жду внятных объяснений.
— Три месяца? — в голове не укалывается. — Ведь прошло всего пару дней.
— За эту «пару дней», — ехидно передразнивает он, — тебя успели похоронить, а меня — ославить на всю округу: мало, что рогатый муж, так ещё и внезапный вдовец. Так что — чётче, я жду.
Я не учла, что время во владениях Хозяйки Перепутья могло течь совершенно по-другому. Ничему меня сказки не научили — ведь там нередко герой попадал в какое-либо странное царство-государство и оставался молодым, в то время как остальные — старились.
Надо же так влипнуть! Теперь главное всё разложить по полочкам, для себя прежде всего.
Опускаю голову, обнимаю себя за плечи и быстро-быстро пересказываю всё, что случилось со мной с момента той глупой ссоры за столом.
Ландар не перебивает, садится на край верстака, водит пальцем по контуру короны и внимательно слушает меня, иногда только тихо угукает.
— Хозяйка Перепутья, значит, — задумчиво произносит он, потирая подбородок.
Мой рассказ окончен, я совсем сникаю, будто, выдав все объяснения, сама осталась не с чем, разделась и стою теперь голая пред судом, жду вердикта.