Проклятая рота

Львов Олег

Тропа превратилась в настоящую дорогу, даже с ограждением с той стороны, где склон уходил вниз. Вскоре он оборвался грандиозной пропастью, открылся вид на три исполинских водопада, седыми бородами лежавших на морщинистой физиономии горы. Большие статуи сменились мелкими, в человеческий рост или даже в половину, а затем вовсе исчезли.

Зато впереди обнаружились два изваяния – изящные крылатые создания, высеченные из белого камня, с человеческими телами, птичьими головами и тонкими клинками в руках.

– Стражи, если я чего понимаю, –

сказал Ярх. – Кто сюда долезет без спроса, того эти ребята пошинкуют в капусту, а останки сбросят вот в этот красивый глубокий провал.

Эти скульптуры тоже выглядели живыми, причем опасно живыми.

Когда я оказался между ними, ушей мои достиг отдаленный рокот, и я завертел головой, пытаясь сообразить, откуда он исходит. В следующий же момент обнаружил, что перенесся в какое-то совершенно непонятное место, хотя это даже было нельзя назвать местом.

Я видел… нет, воспринимал всем телом два колоссальных потока, текущих навстречу в одном и том же русле, но при этом не мешающих друг другу. Я был снаружи них и внутри, ощущал каждую из многих тысяч капель – одни казались горячими и дрожащими, другие производили впечатление гладкой холодной маслянистости.

А затем меня словно разодрало на тысячи кусков, и я миллион раз умер, вопя от боли.

– Опять? – спросил кто-то над ухом, и я понял, что лежу на спине, а надо мной склонились спутники.

Тут же топтался «валун»-проводник, и рядом с ним стоял смуглый остролицый мужчина, одетый в безрукавку из кожи, мешковатые штаны, и с озерками расплавленного металла там, где полагалось быть глазам.

– То же самое, что и тогда? – спросил Пугало.

Ни он, ни Ярх, похоже, металлоглазого не видели.

– Вон, смотрите, – сказал я, поднимая руку. – Глаза разуйте!

Спутники мои обернулись и замерли.

– Какая приятная встреча, – сказал смуглый, приглаживая черные с сединой волосы. – Трое наемников из Проклятой роты, причем один на четверть оборотень, другой не человек, а третий вообще не пойми кто.

Это что он имеет в виду? Кто не человек?

– Никакая чуждая сила не имеет доступ в мои владения, вот ее и вытащило из твоей души, – взгляд бликующих, мерцающих, словно вращающихся глаз обратился на меня, и по спине у меня побежал холодок. – Но помимо этого… Что за штуки там у вас в сумках?

Соображал я еще хреново, поэтому первым сориентировался Ярх.

– Поделки колдунов наших, из роты, чтобы связь держать, – проговорил он сердито. – Ты – Затворник?

– Так меня называют, – смуглый поклонился. – Пойдемте, до моего жилья недалеко.

Поднялся я с некоторым трудом, конечности казались каменными. Забираться в седла мы не стали – как-то неловко показалось делать это, когда хозяин топает пешком.

Так и пошли за ним.

Через сотню метров мы оказались перед входом в исполинскую пещеру – изнутри сочился багровый свет, и можно было видеть неровные, испещренные трещинами стены, толстые как бревна сталактиты и сталагмиты.

– Лошадей

оставьте здесь, – велел Затворник. – О них не беспокойтесь.

Не успел кто-то из нас поинтересоваться, что это значит, как он щелкнул пальцами и мой вороной скакун замер. Глаза его остановились, бока перестали опадать и вздыматься в такт дыханию, хвост застыл точно веник.

Да, такую лошадь ни поить, ни кормить не надо, а хищников тут быть не должно.

– Эх, сранство, тяжелые, – закряхтел Ярх, когда мы перегрузили на себя седельные сумки.

Затворник, услышав это, улыбнулся.

В пещере пахло, точно в кузнице, хозяин которой помешан на парфюмерии – тут витали сильные и сладкие ароматы, боровшиеся за первенство с горелой вонью и тем запахом горячего металла, который я ощутил еще снаружи. Шагали мы по тропинке между сталагмитов, а откуда исходил свет, я понять не мог, возникало ощущение, что светится сам воздух.

Впереди открылось нечто вроде мастерской – у стены верстак размером с комнату, напротив пышет огнем колоссальный очаг, в центре стол, заваленный инструментами из камня, дерева и металла.

Тропинка уводила дальше, но там лежал мрак.

– Выкладывайте, что принесли, – сказал Затворник, и мне показалось, что его фигура на миг потеряла плотность, утратила четкость очертаний, но зато сделалась полупрозрачной.

– Все как надо, даже не сомневайся, – заявил Ярх, и мы принялись опустошать сумки – золото в монетах мешочками и в слитках, крупные перламутровые хреновины, должно быть, жемчужины, драгоценные камни, похожие на комочки свернувшейся крови и на янтарь.

Судя по физиономии хозяина пещеры, все это ему нравилось.

Надо же, могучий чародей, едва не полубог, а корыстолюбив, точно олигарх какой. Хотя кто знает, что Затворник делает с теми богатствами, что ему приносят – может, он камни и металлы использует в экспериментах?

– Отлично, отлично, – сказал он, улыбаясь так, что стали видны черные зубы – не гнилые, а ровные и блестящие, но при этом словно выкрашенные дегтем или смолой. – Достаточно…

Затворник хлопнул в ладони, пламя в очаге взревело, и прямо из него вышел некто, похожий на нашего проводника, разве что чуть поменьше. Распахнул пасть в две трети собственной башки и длинными ручищами, что гнулись во все стороны, принялся складывать в нее золото и драгоценные камни.

Вон там, за огнем, по всему выходило, скрывалась сокровищница – хорошо спрятана, никто не догадается.

– Теперь задавайте свои вопросы, – проговорил хозяин пещеры, когда его каменный слуга утопал обратно и, заметив наши озадаченные взгляды, пояснил. – Не держу живых. Слишком быстро умирают, кроме того, подвержены желаниям, эмоциям, голоду… Вина?

Переход с темы на тему оказался так резок, что я прохлопал, но вот Ярх сориентировался мгновенно.

– А чего бы и нет? – он потер ладони друг о друга. – Хватанем по стаканчику.