Проклятая рота
Шрифт:
– И где это мы-то? – протянул Пугало, оглядываясь.
Чаща выглядела дикой – рухнувшие деревья, водопады лиан, исполинские коричневые стволы с торчащими в стороны воздушными корнями, чавкающая под копытами сырая почва. С трудом верилось, что где-то в ближайших окрестностях находится не только Проклятая рота, а и все войско, двинувшееся в поход под флагом Желтого Садовника.
– Не знаю… Я такого не помню, – Ярх почесал в затылке. – Но не Шелудивый лес. Мог ведь и туда зашвырнуть, как и в Поющую пустыню.
– Зачем? – спросил я. –
– Что верно-то, то верно, – Пугало тронул поводья. – Ладно, чего на месте стоять? Поехали хотя бы на юг.
Направление он выбрал откровенно наугад, но никто не стал спорить. Зачем? Пока не выясним, где мы, ни одно не лучше другого.
Болотистые джунгли не закончились и через час, и через два, и я окончательно убедился, что мы где-то не совсем там, куда обещал перекинуть нас Затворник – то ли он нас с какой-то целью обманул, то ли в его колдовстве что-то пошло не так и «посылку отправили не по адресу».
– Вот морда чародейская, – ругался Ярх, пока мы пробирались сырыми зарослями. – Отправил в задницу какую-то! Хотя все они хороши, лжецы и придурки, даже наши, Семерка больше врун, а Мухомор и вовсе идиот, каких поискать, даже если постараться!
В этот самый момент меня кольнуло в левое бедро.
– А вот и он, легок на помине, – сказал я, вытаскивая из сумки черное яйцо.
– Сейчас я ему все скажу, – пообещал красноглазый, но замолк, едва раздался шипящий голос Мухомора.
– Где вы? – спросил тот.
– Если бы мы знали, – отозвался я, и вкратце поведал, чем закончился визит к Затворнику.
– Мы сейчас у столицы герцогства, – сообщил колдун, – тут подобных лесов нет. Попробую… ую… определить… ить, – тут окончания слов начали отчего-то двоиться. – Подождите… ите…
– Как же, определит он, – Ярх сплюнул.
Пугало показал ему кулак.
Некоторое время яйцо молчало, хотя продолжало светиться фиолетовым.
– Ага… га, вы прямо… ямо на западе от нас, если я чего-то понимаю в этой поганой жизни. Так, меня тут зовут к Лорду… свяжемся позже, двигайте пока на восток – и голос Мухомора затих.
– На западе? – Ярх скривился. – Это значит Покосившиеся пущи? О боги, гадство.
– Почему? – я убрал «радиостанцию» на место.
– Не самое уютное местечко, – сказал Пугало. – Что же, на восток так на восток.
От того, что мы свернули в другую сторону, не изменилось ровным счетом ничего, разве что солнце светило теперь не в лицо, а справа. Я по-прежнему не видел ничего опаснее порхавших в кронах птиц и шуршавших в траве мелких зверьков, но спутники мои выглядели напряженными и рук от оружия далеко не убирали.
Так что и я старался глядеть по сторонам внимательнее и в седле не дремать.
Небо постепенно затянули облака, белесовато-серые, они замерли в мертвой неподвижности, и понемногу начало темнеть.
– Ищем место для ночлега? – осведомился я. – И вообще, сколько нам ехать?
– Покосившиеся пущи на самой
Камни в этом болоте? Откуда им тут взяться?
Но если опытные бойцы говорят, то салаге остается только подчиняться, и я послушно завертел головой, выискивая какой-никакой валун или хотя бы россыпь мелкой гальки.
Но самым глазастым оказался Ярх. Когда стемнело так, что деревья начали сливаться в шуршащую завесу, он вытянул руку и сказал:
– Вот там срански правильное место.
«Место» оказалось крошечным пятачком, где не было обычной для этих мест воды под ногами. Пока устроились, ночь окончательно вытеснила вечер, и мы словно очутились в мешке для угля – не видно было вообще ничего, даже для того, чтобы обнаружить собственную руку, приходится напрягать глаза.
Дров набрать не успели, поэтому даже разжечь костер было не из чего.
А затем в лесу вокруг нашей стоянки началась «движуха», иначе я это назвать не мог – грохот, треск и чавканье, хруст и глухие удары, точно по окрестностям шлялась толпа слабовидящих великанов. Я поначалу схватился за меч, но убедившись, что мои спутники остались спокойными, выпустил его.
– Никто не знает, что это за ерунда, – сказал Ярх еще до того, как я успел что-то спросить. – А если кто и узнал, то он никому не расскажет, поскольку заночевать на сырой почве и остаться в живых тут невозможно. А еще тут попадаются, чтобы им всем полопаться в солнечный день, дикие эльфы, такие дикие, что хуже кошек. Такое сранство.
Да, любимое словечко красноглазого пришлось как никогда кстати.
«Движуха» продолжалась все время, что я стоял на страже, и порой мне казалось, что я вижу, как трясутся деревья, как между ними ковыляют уродливые силуэты, как нечто высовывается из земли и вновь в нее прячется, но все это могло быть плодом воображения.
Думал, что не засну под этот грохот, но усталость срубила меня не хуже топора.
К утру лес стал таким же тихим, как до захода солнца, а затянувшие небо безжизненно-серые облака начали таять.
– Слышь, Пугало, – заявил Ярх, когда мы покончили с завтраком и начали собираться. – Ты не думай, я не забыл… Ты как, не хочешь нам рассказать, кто ты такой?
Уроженец Южных земель, седлавший лошадь, замер.
– Не хочу, – сказал он. – Но придется. Только клянитесь Сердцем Мира, что никому и никогда, разве что для спасения собственной-то жизни, не откроете, что я не принадлежу к человеческому роду.
– Что это за Сердце? – полюбопытствовал я.
– Если поклясться им, а потом нарушить зарок, то удача от тебя отвернется, зато несчастья все соберешь, – нельзя сказать, что Ярх ответил на мой вопрос, но кое-что объяснил. – Я клянусь Сердцем Мира, что никому и никогда, разве что для спасения…