Проклятая шахта. Разгневанная гора
Шрифт:
Кровь быстрее побежала по моим жилам. Она верит в меня. Она не похожа на Элис. Она верит в меня. Она дает мне надежду на будущее. Я стиснул се руку. Серые глаза, глядевшие на меня, были полны слез. Она поспешно отвернулась и, видимо, стерла пыль с лица, потому что я вдруг увидел веснушки у нее на щеках. Я посмотрел назад, на Санто-Франциско и вдруг обрадовался, что побывал там, как будто вулкан своим пламенем выжег из меня весь страх и внушил мне уверенность в себе.
– Стойте! – крикнул Хэкет Джине.
Джина натянула вожжи, Хэкет
– Это малыш, – сказала Хильда.
– Какой малыш?
– Малыш, которого мы видели, когда ехали в Санто-Франциско.
Хэкет поднял малыша и протянул его Хильде. Она взяла его на руки. От испуга он широко открыл свои карие глазенки, улыбнулся, закрыл их опять и уютно устроился у нее на груди.
Мы покатили дальше. Я перехватил взгляд Максвелла, смотревшего на меня. Его нижняя губа была искусана, в крови.
– Еще далеко? – спросил он, и я с трудом узнал его голос.
Я посмотрел вперед - уже была видна вилла вдали, а за ней – прямая, обсаженная деревьями дорога, ведущая в Авин, и сам Авин, лежащий в руинах под облаком пыли.
– Не очень.
Я не стал говорить ему о громадной лаве, подступающей к деревеньке.
Позади виллы, чуть левее, воздух клубился от жара лавы. И дальше тоже была лава и ничего больше.
– Как ноги? – спросил я.
– Хуже некуда.
Его лицо было скрыто под маской, образовавшейся от смеси пыли и пота, которая растрескалась, как только он заговорил.
– Нужен морфий, – шепнула мне Хильда. Я посмотрел на Джину.
– На вилле наверняка найдется, – ответил я. Максвелл, должно быть, услышал мои слова и сказал:
– Не время. Мы должны выбраться отсюда, прежде чем эта лава поглотит нас. Я потерплю.
Повозку тряхнуло, и он непроизвольно вскрикнул. Его качнуло, и он вцепился рукой в колено Хильды. Она взяла его руку и держала ее в своих руках, а повозку то и дело бросало из стороны в сторону, и каждый раз при этом он корчился от боли и кусал губу.
Мы въехали в Авин, и вдруг стало еще жарче, а воздух был пропитан пылью. Та же самая картина, что и в Санто-Франциско.
Повозка остановилась, и я услышал, как Джина спросила:
– Что же теперь делать?
Я увидел узкую деревенскую улочку, забитую повозками. Проехать было невозможно. Хэкет сказал:
– Нужно найти объездной путь. Пошли, Фаррел. Помните, что я говорил: два потока лавы соединились. Идем, парень. Мы не можем сидеть сложа руки.
Я кивнул и слез с повозки. Культя моей ноги ужасно болела, когда я находился в вертикальном положении. Она была стерта в кровь, а попавший в протез камешек или еще что-то причиняло при ходьбе невероятную боль.
– Что я должен сделать? – спросил я.
А желал я только одного: сесть и ждать конца. Я был в мире с самим собой. Хильда верила в меня, а это так здорово, когда в тебя верят. Я очень, очень устал.
– Этот поток лавы движется справа, нам надо найти место, где можно его объехать. – Голос Хэкета казал мне далеким и нереальным.
Я провел рукой по лицу.
– Там нет дороги, – сказал я устало. Он схватил меня за плечи и встряхнул:
– Возьми себя в руки. Если мы не найдем дороги, то поток из Санто-Франциско настигнет нас. И мы медленно истлеем. Мы должны выбраться.
– Ладно, – сказал я.
– Так-то лучше. Ждите здесь. Мы скоро вернемся. Беженцы были похожи на беженцев военных времен.
Как много я их повидал на дорогах Франции, Германии и здесь, в Италии! Я оглянулся на дымящиеся руины Санто-Франциско, на вулкан, извергающий огонь и дым, и представил себе Содом и Гоморру.
– Идем, – сказал Хэкет.
Хильда улыбнулась мне, пожелав удачи, И я вдруг проникся решимостью во что бы то ни стало найти дорогу. Глядя на нее, спокойную, со спящим на руках ребенком, а главное – уверовавшую в меня, я ощутил, что ее будущее, будущее ее отца и мое находится в моих руках.
Мы спускались вдоль лавы, отыскивая нужную нам дорогу для объезда, как вдруг Хэкет остановился. Я увидел человека, идущего к нам. Пиджака на нем не было, рубашка и брюки были прожжены и разорваны.
– Вы говорите по-итальянски? – спросил меня Хэкет. – Спросите его, не может ли он указать нам дорогу.
Я шагнул вперед.
– Как можно выбраться отсюда? – спросил я.
Человек остановился. Он стоял секунду, глядя на меня, потом бросился к нам. Что-то в его фигуре и в лице, обильно покрытом пылью, показалось мне удивительно знакомым.
– Это ты, Фаррел? – спросил он по-английски.
– Да, но… – И вдруг я узнал его. – Рис? Он кивнул:
– Где Максвелл? – Он часто и тяжело дышал, а взгляд был какой-то дикий.
– Там, на дороге. Он ранен. Есть возможность пробиться? – снова спросил я.
Он отбросил со лба волосы.
– Нет, мы отрезаны. Полностью, – ответил он.
Глава 7
Разговор с Рисом снова лишил меня светлой надежды на будущее. Я сразу вспомнил Милан, владевший мною тогда страх и встречу с Элис.
– Как ты здесь очутился? – спросил я. Он пропустил мой вопрос мимо ушей.
– Кто это? – спросил он, глядя на Хэкета.
– Мистер Хэкет из Америки. – Я повернулся к своему спутнику: – Мистер Рис, друг Максвелла.
– Приятно познакомиться, – сказал Хэкет.
Было довольно смешно, находясь в лавовой ловушке, вот так неспешно беседовать.
– Ты уверен, что действительно невозможно выбраться?
Его голубые глаза холодно посмотрели на меня.
– Почему ты. черт возьми, переспрашиваешь? Я бреду вдоль этого потока часа полтора. Я забрался на один из этих домов и осмотрелся вокруг. И обнаружил, что теперь уже не выбраться отсюда. Максвелл тяжело ранен? Поток лавы достигает ширины в сотни ярдов, и в нем нет ни малейшего просвета.