Проклятье шамана
Шрифт:
Остановившись передохнуть, Конан взглянул на небо. Недавняя улыбка тут же исчезла с лица, уступив место угрюмой гримасе. Теплый дневной бриз неожиданно перерос в настоящий шквал, а небо затянулось грозовыми облаками. Буквально в следующий миг прозвучал раскат грома и разразился сильнейший шторм. Дождь градом обрушился на разомлевшего от духоты киммерийца.
– Кромов клык! – пробурчал варвар и бросился под широкую крону ближайшего дерева.
Укрывшись под ее навесом, он с отвращением наблюдал, как уровень жижи стремительно поднимался и достигал уже колен. Теперь след старика наверняка потеряется. Мрачно тряхнув вымокшей гривой,
Сжав горсть ракушек в одной руке, а ганакское копье в другой, Конан стал ждать конца разгулявшейся стихии.
ГЛАВА 9
ИЗГНАННИК
– Я посланник Кулунги! – заявил Гомба, размахивая мечом перед толпой застывших в изумлении ганаков. Мускулистый воин горделиво возвышался над кучей спекшейся на солнце грязи, стигийский клинок, высоко поднятый над головой, серебром отливал в лучах утреннего солнца.
Позади стеной поднимались джунгли. Могучие кроны чуть покачивались на ветру. Холм возвышался в самом центре поляны, окруженной со всех сторон камышом. Воздвигнутый специально для этой цели на самом краю селения, вот уже несколько поколений он служил ганакам трибуной.
У подножья стояли пятеро изможденных, но распираемых гордостью ганаков. Они тщеславно лицезрели вереницу мужчин, женщин и детей, тянущуюся из деревни. Взоры остальных были обращены к Гомбе. Чуть поодаль восседали двадцать стариков. Длинные скамейки – простые бревна, сложенные треугольником, образовывали грубое подобие амфитеатра.
Старцы были похожи на статуи – такие же деревянные, как и их скамьи. Высохшие лица ничего не выражали, губы не хмурились и не улыбались. Черные глаза блестели жемчужинами, их взгляд был прикован к Гомбе. Большинство носило короткие рубахи из мелких белых ракушек, сплетенных в тяжелую, но эластичную ткань. Хитрые узоры, подобные тому, что носил Юкона, но сильно выцветшие от времени, покрывали тела. Некоторые не имели никаких украшений вовсе. Однако, размалеванные или нет, все щеголяли длинными седовласыми косами, помелом болтавшимися по земле. Гомба заговорил опять:
– Юкона, станешь ли ты отстаивать этот пост? Или преклонишься перед избранником Кулунги? – В его голосе чувствовалась насмешка.
Экс-вождь стоял за пределами треугольника, свесив руки плетьми, и как будто о чем-то думал. Услышав свое имя, он вздрогнул, но тут же выпрямился и ответил самозванцу зычным, уверенным голосом:
– И ты смеешь называть себя избранным?.. Ты, подло укравший атлангу у настоящего посланца?! Нет, не бывать тебе нашим вождем!
В толпе зашумели.
Подождав, когда шепот стихнет, он скрестил могучие руки на груди и, пристально посмотрев на соперника, продолжил:
– Что ж, я готов к гануте… А ты?
Пятеро воинов беспокойно переглянулись, а женщины успокоили неугомонных детей. Теперь все взгляды устремились на самого древнего старца, тот уже встал со скамьи, играя все еще крепкими мускулами под смуглой кожей.
– Нет! – прогудел его низкий голос, еще ниже, чем у Юконы.
На поляне воцарилась напряженная тишина, даже дети прекратили возню. Старик был так же высок, только тело его, чуть тронутое жирком, казалось от этого еще громаднее. Рубаха из блестящих черных ракушек негромко бряцнула, когда он резко встал на ноги, а эбонитовое ожерелье
– На этот раз гануты не будет. Три раза Юкона отстаивал этот пост и не раз доказал, что его заслуживает.
Сегодня он снова принес нам победу. Гомба, опусти оружие. Тем более если оно тебе не принадлежит. Всякий, кто уничтожил хоть одного кезатти, – наш друг. Вы поступили неправильно, бросив чужестранца одного. Мы выслушали тебя, Гомба. Теперь можешь спускаться вниз. То, что ты прикоснулся к атланге, еще не делает тебя вождем.
Подчиняясь авторитету старейшины, Гомба растерянно опустил меч. Скрежеща зубами, но не проронив ни слова, он с силой вонзил клинок в землю, да так, что над поверхностью осталась торчать лишь витая рукоятка.
– Твои слова для меня закон, великий ятаба и духовный вождь, – сокрушенно пробормотал юноша.
Тем временем старик направился к холму, толпа перед ним почтительно расступилась.
– Ты молод, Гомба, и мало знаешь о Кулунге и его пророчестве. Даже Юкона мог подзабыть эту древнюю легенду об избраннике Мухинго, Слезай, слезай, Гомба, уступи место ятабе, который и старше, и мудрее тебя, позволь поделиться с вами тем, что известно мне самому.
Ятаба подождал, пока юноша спустится вниз и присоединится к остальным слушателям. Только тогда старик не спеша взобрался на холм. С искусством умелого рассказчика он бросил поверх толпы блуждающий взгляд. Плавным певучим голосом он словно загипнотизировал свою аудиторию.
– Во времена, давно канувшие в Лету, жестокие междоусобицы раздирали наших предков. Каждый раз после смерти вождя сотни человек гибли в борьбе за его место.
Туман застилал глаза ятабы, как будто он оплакивал тех давно умерших ганаков.
– И тогда бог войны Мухинго, что берет наши души после смерти, спустился с облаков и посетил Ганаку. И воззвал он к братьям, что убили своих братьев, и к сестрам, что убили своих сестер, и кровавая слеза упала с его глаз – вот почему наша земля теперь красная. Затем он попросил ятабу собрать всех оставшихся в живых воинов в том самом месте, где много веков спустя вы стоите передо мной.
Однако ятаба нашел лишь одного благоразумного человека, его имя было Кулунга. Большинство наших людей погибло. Только старики да младенцы выжили в этой войне. И когда бог спросил Кулунгу, почему он не убивал своих братьев, тот ответил: «О бог! Крылатая орда приближается к берегам. Стоит ли предаваться раздорам перед лицом общей опасности?!»
И тогда, услышав в его словах голос разума, – ибо кезатти и впрямь участили свои налеты, – люди преклонились перед его мудростью. Умоляя Мухинго о прощении, ганаки попросили у него защиты.
На что бог ответил: «Даже я не могу совладать с детьми моего брата Изата. Только Кулунга спасет вас от крылатых демонов. Засим и наделяю его атлангой!» С этими словами он выковал на небесах могущественное оружие и передал его людям.
В тот день лишь один-единственный человек вышел на битву с кезатти и прогнал исчадий, ибо сжимал в руке атлангу. С того самого дня Кулунга стал вождем ганаков и оставался им до самой смерти. Но прежде чем отойти в серые земли, он завещал нам гануту. С тех пор мы сами выбираем себе вождя. Мухинго забрал и Кулунгу, и атлангу в свое небесное царство, пообещав, что если кезатти нападут снова, то избранный им придет и прогонит их навсегда.