Проклятие болот
Шрифт:
Беглецы обшарили весь остров. Ничего больше обнаружить на нем не удалось. На другой его стороне еле-еле намечалась тропинка, уходящая во все сильнее сгущающуюся тьму.
Несколько клубней, сложенных горкой в центре кострища, вспыхнули сразу всей массой, а когда травяные верхушки отгорели, горение клубней стало очень ровным и очень жарким. Ужин проходил в полной темноте, рассеиваемой ровным светом горящего костра.
– Кто мог бывать здесь, сложить запас дров? – вопрос Олиона не был конкретно обращен ни к кому.
– Посмотри, как устроен костер. Он практически не виден с той стороны, с болот, куда мы идем, и открыт с той стороны, откуда мы пришли. Странно, но похоже, что тот, кто его устраивал, опасался нападения
– Кроме того, я, много где бывший и много чего видевший, никогда не встречал таких растений, – скандинав подбросил на ладони огромный, с арбуз, высушенный клубень. Надо знать, где они растут, принести их сюда. Кости и их количество также наводят на мысль о том, что сегодняшним сторожам спать не придется. Поэтому дежурим в таком же порядке, как и прошлую ночь. – Гардис первым, затем Над, Ридон и Орагур. Я замыкаю.
– Так не пойдет, – в голосе юноши звенела обида, – я на равных иду с вами, на равных рискую утонуть или быть убитым, на равных готов сражаться рядом с вами. Мне не требуется никаких поблажек от тебя. Включай и меня в очередь на дежурство.
Впервые за весь длинный путь скандинав встретил возражения, и откуда – со стороны сопливого мальчишки!
Первым его порывом было накостылять паршивца, чтобы знал свое место, тем более, что все остальные с интересом ждали продолжения. Но когда он встретился взглядом с немного ироничным, но одобряющим взглядом советника и заглянул в пылающие гневом ярко-синие глаза юноши, охота показывать, кто здесь главный, прошла сама собой.
– Совсем недавно кто-то лил горькие слезы, оторвавшись от папкиной соски и потерявшись среди двух кустов, а теперь качает права? Ладно, – скандинав пресек возможность дальнейшего возмущения, – сам напросился, так в дальнейшем не вой. Не будет тебе никаких поблажек. Сегодня ты дежуришь первым, дальше все по тому же порядку.
Никто не успел еще заснуть, как зов Олиона поднял всех на ноги. Он указал в сторону уже далекого берега, откуда они начали путь через болота. В той стороне, среди болот, мерцала маленькая точка далекого костра.
– Гвардейцы также пошли на болото. Они легче нас, идут быстрее. Пожалуй, к середине следующего дня, если ничего не произойдет, мы свидимся с ними, – скандинав был краток.
– А что может произойти? – поинтересовался Над.
– Спроси своего брата. Это ведь он высказывался про злого духа болот Ампара. Как знать, не встретимся ли мы с ним завтра лицом к лицу.
– Но как они сумели развести костер на болоте, ведь сухих мест там нет, мы ведь шли там?
– Кажется я догадываюсь, кто преследует нас, – Орагур усмехнулся, – и будь я проклят, если это не так.
– Кто бы он ни был, пусть держится подальше отсюда, целей будет, – и скандинав, вернувшись к костру, быстро погрузился в сон.
17.
Едва небо на востоке посветлело, скандинав бесцеремонно растолкал спящих:
– Подъем, лежебоки, проспите завтрак.
Беглецы с трудом начали подниматься на ноги. Первым засмеялся Олион, затем Орагур, за ним начали смеяться и все остальные. Гардис даже рухнул на землю, корчась от смеха. Ридон и Над буквально рыдали, размазывая по лицам текущие из глаз слезы. Некоторое время держался лишь скандинав, сохраняя невозмутимый вид. Но затем и его смех потряс воздух. Весь лагерь вновь и вновь сотрясался от хохота людей, показывающих друг на друга.
В свете зарождающегося дня перед ними предстало забавное зрелище: все лица и одежда покрыты грязными живописными потеками, и к тому же практически у всех лица превратились в потешные одутловатые физиономии с узкими щелками глаз. Лишь Олион, имевший привычку во сне укрываться с головой, имел более-менее нормальный вид.
Усталые за вчерашний день
Спасло людей то, что они, будучи сильно уставшими, укладываясь на ночь, совершенно не обращали внимания на свою внешность, и почти все открытые участки тела у них были покрыты толстой коркой засохшей грязи, проникнуть под которую у летучего местного населения не хватило сил. Однако свободные от грязи части лица каждого, за исключением Олиона, послужили питательным столом для значительного количества комариных отрядов, раздувшись к утру до невероятных размеров.
Уже сейчас, рано утром, лишь самые отчаянные насекомые продолжали попытки атаковать людей. Остальная летающая братия уже спряталась в ожидании дневного зноя.
– Однако, надо что-то с этим делать, – отсмеявшись, серьезно проговорил скандинав, – ведь так и съесть заживо могут.
Он понимал, что положение было куда серьезнее, чем представлялось на первый взгляд. Если жарким днем кровососущие насекомые и прятались, то ночами избавиться от них не представлялось никакой возможности. Немного мог бы помочь в этом дым костра. Вот только неизвестно, удастся ли развести его дальше, в глубине болот. Уставшим беглецам-путникам очень нужен ночной отдых, но его-то не получишь под атаками злобных тварей. Да и ослепнуть можно от множества укусов. Первым делом укусы надо бы промыть водой, чтобы с грязью не проникла зараза. Но небольшого запаса воды, имеющегося у беглецов, не могло хватить надолго, и также было неизвестно, удастся ли пополнить ее запас. Болото же растянулось еще на много дней пути вперед.
Никто не знал, как решить возникшую огромную проблему маленьких кровожадных тварей. Ни перебить их, ни прогнать не было никакой возможности.
Никто не мылся – все понимали важность сбережения воды. Лишь тряпочкой, смоченной ставшей драгоценной влагой, протерли самые искусанные места на пострадавших лицах.
После быстрого завтрака беглецы разобрали свои палки и в прежнем порядке ступили на болото. Теперь они направлялись по еле видному следу, который скорее угадывался, чем был виден, и вел прочь от острова, давшего им кров этой ночью, в глубь болот. Даже иссушающее солнце не смогло убить влагу на их дальнейшем пути. Тропа, вернее, то, что могло бы быть тропой, еще вернее, то, что беглецы принимали за тропу, непрерывно изгибалась, делала неожиданные повороты, длинные петли, стороны которых проходили иногда в нескольких шагах друг от друга. Скандинав непременно направлял движение по этим петлям, хотя в четырех шагах спереди четко выделялась другая сторона петли, продолжающая тропу. Разозленный его упрямством Орагур сделал шаг с тропы в ее направлении, и немедленно с головой провалился в топкую трясину. Олион, бросившись к нему, успел обеими руками уцепиться за конец палки, торчащий из болотного месива. Упершись обеими ногами в край тропы, постепенно также погружаясь в податливую почву, он тянул палку изо всех сил. Громадный пузырь поднялся из болотных глубин рядом с ним и громко булькнул, лопнув на поверхности, обдав беглецов грязью и гниющей вонью. Вслед за пузырем на поверхности появились черное лицо и руки Орагура, мертвой хваткой вцепившегося в свой край палки. Подоспевший Гардис ухватился за палку поверх рук Олиона. Объединив усилия, они медленно начали вытягивать Орагура из предательской трясины. Болото, причмокивая, понемногу отпускало жертву.