Проклятие Деш-Тира
Шрифт:
— С такой же легкостью можно заслонить даже солнце, — послышался голос Аритона. — Я полностью владею искусством рукотворных теней. Подобные уловки могут быть смертельно опасными, и я ненавижу с их помощью убивать людей, все-таки темнота способна стать грозным оружием.
Он освободил плененное пламя. Свет заиграл на шлемах и кольчугах дюжины бойцов, появившихся неизвестно откуда и вставших за стулом принца.
Каол вырвал руку из руки Стейвена, вскочил на ноги и стал рыться в груде мечей, силясь разыскать хотя бы один пригодный для сражения.
Вызывающий смех Аритона остановил его.
— Всего лишь иллюзия, — пояснил принц.
Воины
— Я не такой уж зеленый юнец, каким вы меня представляли, — с ледяным спокойствием произнес Аритон. — Стараниями моего деда я кое-чему научился. В моих руках находится единственная возможность спасти жизни всех вас. Я требую: либо вы примете мои условия и станете делать то, что я скажу, либо я отступлюсь, возьму назад свои клятвы, верну вам ваши и исчезну из вашей памяти.
Повелитель Теней улавливал затаенное бешенство Каола, способного одним движением располосовать ему кишки. Их взгляды скрестились. Лицо боевого командира пылало откровенной ненавистью. Несколько мгновений они глядели друг на друга, и Стейвен заподозрил, что принц вовсе не пьян, а просто дразнит Каола.
— Каол, убери палаш, — велел он. — Даже если ты считаешь, что над тобой подшутили, я не потерплю жестокости по отношению к гостю, поклявшемуся у моего очага.
Каол отступил, тяжело сопя, будто сторожевой пес, которому указали место. Горящими глазами он следил за тем, как Аритон, взяв кусочек древесного угля, стал набрасывать на карте иное расположение сил деширских кланов. Но по мере того как тонкие пальцы принца обозначали новую стратегию, разгневанный боец все более убеждался в необходимости пересмотреть свои представления о Фалените. Если Аритон и слаб телом, то в блестящем уме ему не откажешь. Руки принца дрожали, а зеленые глаза блестели, словно он весь был охвачен лихорадкой. «Ему бы очень пригодился боевой опыт, — подумал Каол. — Сражения сделали бы из него настоящего правителя». Но эту мысль он оставил при себе.
Аритон почти закончил чертить, когда в шатре появился вооруженный дозорный. Он остановился на пороге и торопливо сказал:
— Простите, что помешал. Стейвен, твоя жена просила тебя немедленно прийти. У Джирета опять был страшный сон, и его никак не успокоить.
Пробормотав извинения, Стейвен вскочил и бросился к выходу.
Дозорный, исполнив поручение, вошел в шатер и уселся на стул, на котором недавно сидел предводитель. Глядя на Каола, он, словно извиняясь, пожал плечами.
— Бедный мальчишка, да облегчит Эт его страдания. — Потом добавил, обращаясь к Аритону: — У Джирета, как и у его отца, бывают видения.
— Так Джирет обладает природным даром?
Аритон стремительно выпрямился, сверля взглядом дозорного.
— Почему никто не подумал рассказать мне об этом?
Каол с циничной усмешкой барабанил пальцами по ремню и молча наблюдал. Дозорный вздохнул.
— Честно сказать, для малолетнего парня это тяжелый дар.
Теперешнее видение буквально разбило ему сердце.
— Я вам скажу, что он видел, — объявил Аритон, зло сверкнув глазами на Каола. — Он видел, как итарранцы убивают ваших жен и дочерей. Если бы я только знал, что у мальчика бывают видения, я бы немедленно прогнал его прочь от себя. Когда он появился, я все еще находился в полубессознательном состоянии, заглядывая в будущее. Все мои защитные
Ни магические трюки, ни непонятные слова не произвели никакого впечатления на Каола. Он терпеть не мог бурных проявлений чувств. Достав из-за голенища сапога тонкий и острый нож, он быстро и умело срезал мешавший ему заусенец.
— Зря беспокоитесь, — бросил он Аритону. — Дети деширских кланов — не городские слабаки. Здесь все сильные, иначе нас бы давно истребили.
Кажется, эти слова успокаивающе подействовали на Аритона. Во всяком случае, когда Каол закончил возиться с заусенцами и взглянул на него, принц спал. Темные волосы разметались по руке. Другая рука была неестественным образом вытянута, как будто он намеревался встать, а затем сон одолел его.
Если заглядывание в будущее измотало принца в той же степени, как и его недавнее бегство из Итарры, глупо было трясти его за плечо и пытаться разбудить. Так дозорный и заявил Каолу, недовольно наблюдая за действиями бравого командира.
Надо отдать должное Каолу: пусть неохотно, но он признал разумность предложенной Аритоном стратегии и потому не стал распространяться о слабости принца, а сказал лишь, что надо отнести спящего в шатер Стейвена.
— Опять нам придется таскать его? Он не из легких, — проворчал дозорный.
Отпихнув ногой стул, он встал и подхватил Аритона под мышки.
— Фу ты! Чем это провоняла его одежда? Запах такой, словно жгли пряности.
Каол пожал плечами. Привычки и причуды разных там заглядывателей в будущее были ему непонятны, а потому он молча подхватил принца за ноги.
Пока Аритона несли к выходу, дозорный тихо засмеялся:
— А он ростом-то не вышел. И не тяжелый, слава Эту. Вообще я бы предпочел служить наследному принцу, не таская его, как мешок, а убивая итарранцев.
— Пока их тут нет, ты послужишь ему, стоя во внеочередном дозоре! — огрызнулся Каол.
Наконец-то он получил возможность излить досаду и раздражение, которые сдерживал, чтобы не сердить Стейвена.
— Возвращайся на свой пост, а с этим большим ребенком я как-нибудь сам справлюсь.
Сердитый командир взвалил Аритона на плечо, словно оленью тушу, и зашагал к шатру Стейвена.
Из множества свечей, зажженных Дэнией, почти все успели догореть, а две или три оставшиеся, колеблясь от проникавшего в шатер ветра, тонули в лужицах расплавленного воска. Дэния заменила сгоревшие свечи новыми, но пока не зажигала их, и они горделиво белели в сумраке шатра. Свечи стоили дорого, и Каол, памятуя об этом и о своем живом грузе, постарался пронести Аритона так, чтобы не задеть ни одну. Он опустил принца на ту самую подстилку у стены, где по-прежнему лежала лиранта Халирона. Менестрель даже не убрал ее в чехол. Наверное, сейчас ему было не до инструмента.
Уложив принца и расправив ему смятую куртку, Каол счел долг исполненным. Он поднес руку ко лбу, чтобы отереть пот, потом вдруг принюхался к рукаву камзола и едва не сплюнул. В нос ему ударил странный, раздражающий запах. Возможно, принц чем-то пользовался для своих магических штучек. Запах показался Каолу настолько мерзким, что ему захотелось поскорее уйти из шатра. Он поспешил к выходу, но остановился на полпути, увидев, что с детской половины вошел Стейвен.
Желая предупредить расспросы насчет принца, Каол спросил: