Проклятие десятой могилы
Шрифт:
Я покосилась на него:
— Сколько пива ты выпил?
Он ухмыльнулся и отсалютовал мне початой бутылкой «Короны»:
— Больше не смей такое творить.
— Извини, Гаррет. Я и не думала, что это может как-то отразиться на тебе.
— Ну, все хорошо, что хорошо кон…
— Тогда мне, правда, было наплевать, но, если оглядываться назад…
Прямо мне в лицо прилетела подушка. Я захихикала, чувствуя себя как будто под кайфом от того, что с Ошем все будет путем. Или что он хотя бы жив. Вряд ли он останется прежним,
— Надо отвезти его к нам домой.
Рейес покачал головой:
— Кто-нибудь может заметить, как мы заносим в дом бездыханное тело.
Мы оба уставились на Гаррета.
— У меня, вообще-то, нет комнаты для гостей.
Переглянувшись, мы с Рейесом кивнули друг другу.
— Готов? — спросила я.
Собравшись, мы подняли Оша. Я удивилась тому, насколько осторожен был с ним Рейес. Но, надо признать, тащить коматозного даэву было все равно, что тащить спящего льва, сделанного из спагетти.
— Ну конечно, — раздосадованно запричитал Гаррет, — несите его в мою комнату! Куда же еще?!
— Господи, — проворчала я, — да он тяжеленный!
— Я могу и сам отнести.
— Нет-нет, я справлюсь, — выдавила я, а через секунду нечаянно приложила Оша головой о косяк. — Вот блин! Думаешь, шишка будет?
Рейес очень старался не улыбнуться, но не смог.
Мы уложили Оша в кровать Гаррета, который, между прочим, и близко не был так взбешен, как прикидывался. Своупс переживал. И явно нескоро придет в себя после случившегося. На помощь уже ехала Куки. Мы договорились дежурить по очереди, пока Ош не очнется. Гаррет уехал за едой, поэтому мы с Рейесом взяли на себя первую вахту.
Я лежала в кровати рядом с Ошем и водила пальцами по рубцам, которые становились все светлее и светлее. Мы его раздели и перевязали самые глубокие раны.
Рейес сидел на стуле в углу спальни. В расстегнутой рубашке. В руке он держал бутылку пива, которая сейчас стояла на колене. Свирепый и невероятно могущественный, он просто сидел и пил пиво. И смотрел на меня, словно пытался что-то понять.
— Как тебе удалось?
Я заправила черный локон Ошу за ухо.
— С помощью божественного стекла.
— В Лощине нашла?
— Скорее взяла в качестве сувенира с вечеринки. Куур его принес, вот только правил не знал. Не всем хватило.
— И как оно работает? Как можно поймать в ловушку бога?
— Бог должен быть в таком воплощении, чтобы можно было добыть его кровь. Мажешь каплю на божественное стекло, произносишь истинное имя бога, и бабах — он в ловушке, пока ты сам не передумаешь.
— И эта штука у тебя больше недели?
Я откашлялась:
— Ага.
— А ты больше недели в курсе, что я бог.
— Да. Мне… мне папа сказал. Что тебя переделали из одного из богов Узана.
— Почему ты ничего не сказала мне?
Я закрыла глаза, опустила голову и шепотом
— Потому что боялась, что мне придется воспользоваться стеклом против тебя.
Рейес застыл. Прошла целая вечность, прежде чем он задал вопрос:
— С чего бы тебе прибегать к таким радикальным мерам?
— Я не знала, сколько в тебе… тебя, а сколько — от злобного бога из адской тюрьмы. — От меня не укрылась ирония того, что Рейес сидел в тюрьме в обоих своих воплощениях. — Не знала, представляешь ли ты угрозу для Пип.
— Ты молодец, что об этом подумала.
Я удивленно уставилась на мужа.
— Я недостоин быть отцом. И никогда не был достоин. И чтобы я это осознал, чтобы понял, кто я, Сатане пришлось прийти в монастырь и вселиться в мое тело. Я не заслуживаю ни тебя, ни Пип. На твоем месте я бы тоже себе не доверял.
— Рейес, я вовсе не об этом говорю. — Он не ответил, поэтому я спросила: — Ты помнишь хоть что-нибудь с тех времен, когда был Рейазикином?
Поразительные глаза блеснули.
— Ты спрашиваешь, помню ли я, что ты отправила меня в тюрьму?
Я крепко зажмурилась.
— Или что мой собственный брат создал для меня ад?
Меня захлестнуло болью Рейеса. А может быть, эта боль была только моей.
— Нет, Датч, не помню. Точнее помню не все. Помню, что разочаровал своего брата, которого так сильно заботили его марионетки на Земле, что он создал целый мир, надеясь, что там я повзрослею и чему-то научусь. Помню бога из другого мира — богиню настолько прекрасную, что звезды предпочли бы сгореть, чем отвернуться от нее. Помню, как она умоляла моего брата отослать меня в ее мир. Там тоже была своего рода тюрьма, да, но не такая, где я был бы совсем один. Не такая, где я бы постепенно сходил с ума.
Мои веки приоткрылись. Совсем чуть-чуть.
— Помню, как она принесла моему брату в жертву свою жизнь. Торговалась с ним. Предложила стать жнецом в его мире, чтобы он дал мне, эгоистичному куску дерьма, которому было на нее наплевать, второй шанс. — Рейес закрыл глаза, борясь с чувствами. — Помню, что был так взбешен, что снова и снова искал знания, пока не понял, как сбежать из мира, где меня заключила прекрасная богиня. И все ради того, чтобы я снова мог сеять хаос. А в итоге позволил Мэлдисану и Эйдолону сбежать по моим следам.
Рейес так крепко сжал бутылку, что я боялась, он ее раздавит.
— Называть Узан тюрьмой — ошибка вселенских масштабов. Это рай, который создали твои предки для потерянных и дезориентированных душ. Но я видел и понимал только то, что меня заперли там против моей воли. — Рейес усмехнулся. — Нет, Датч. Я не заслуживаю ни тебя, ни Элвин.
— А может быть, ты уже тысячу раз искупил свои грехи.
— Каким образом?
— Люцифер. Дендоры. Эрл Уокер.
Глядя на бутылку, Рейес стал рассеянно царапать этикетку, а потом внезапно сменил тему: