Проклятие Энтаны
Шрифт:
На завтрак Ферн не явился.
Тщетно прождав его, мы приступили к еде в молчании. Только Донни, который умудрялся есть и болтать одновременно, разбавлял тишину.
После завтрака мы отправились проведать Ферна. Но на наш стук он лишь глухо крикнул:
– Проваливайте!
Обменявшись напряженными взглядами, мы услышали, что стюарды пришли убрать со стола, и, не сговариваясь, остались неловко топтаться в коридорчике: после того как мы столкнулись с ними перед завтраком, нам не хотелось лишний раз попадаться им на глаза. Вполголоса Кьяра предложила продолжить занятия,
Когда за стюардами наконец закрылась дверь, мы вернулись в кают-компанию, и у подножия ближайшей лестницы нас встретил Каратель. Он сказал:
– Госпожа Вира, следуйте за мной.
Донни оживился и с надеждой спросил:
– А нам можно на палубу?
Я вопросительно посмотрела на Карателя – кажется, это был мой сосед, – но он, не глядя на меня, ровным тоном ответил:
– Приказа не было.
Донни сник и со страдальческим видом поплелся к столу.
Когда мы с Карателем вышли на палубу, на несколько секунд меня ослепило яркое солнце, отражающееся от поверхности воды. С наслаждением вдохнув свежий морской воздух, я огляделась. Похоже, мы уже покинули Альвионскую бухту и вышли в Оренское море. Слева по борту тянулись в отдалении выгоревшие на летнем солнце холмы, а справа сверкала сине-зеленая гладь, и лишь вдали, у самого горизонта, темнела земля. Пряные острова. Я бы с удовольствием задержалась, но Каратель уже открыл соседние двойные двери, и мне пришлось зайти внутрь.
Если наша кают-компания показалась роскошной, то лишь потому, что мы не видели вот эту: повсюду черное дерево, вместо скамей вокруг овального стола массивные стулья, обитые золотистым бархатом, искусно сделанные светильники с люминариями, зеркала в позолоченных рамах… И никаких портьер – все помещения скрывались за резными дверями. Похоже, эту кают-компанию Имрок Дейн готовил для себя.
Даэрра Немея о чем-то тихо переговаривалась со вторым Карателем. Закончив разговор, она жестом подозвала меня к столу, на котором лежало несколько карт и высилась стопка книг. Вспомнив опавшее лицо Донни, я спросила:
– Простите, можно ли нам – моим друзьям – выйти на палубу прогуляться?
Карательница резко ответила:
– Нет. Команда и так в напряжении – из-за вас. Чем меньше вы будете показываться, тем лучше. Готовьтесь к долгой прогулке по Энтане.
– Долгой прогулке?..
– Причаливать мы не будем – корабль останется на рейде. Но никто не собирается возить вас туда-сюда на шлюпке каждый день. Для первого раза дам вам в Энтане три дня. Потом посмотрим. – Она положила руки в перчатках на карты и сказала: – Это всё, что имеется у нас в наличии. Вот здесь, – она отточенным движением взяла сверху одну из карт, – отмечены места, где предположительно мог бы располагаться камень. Начнете с них. Каратель Дерри, – она кивнула на стоящего рядом с ней мужчину, – введет вас в курс дела. Ознакомитесь со всем сейчас, до того как сойдете на берег. Надеюсь, не стоит напоминать, что лишнего времени у вас нет.
Мое сердце оглушительно заколотилось, когда я, собравшись с духом, сказала:
– Кинн мог бы нарисовать для нас копии карты – тогда мы могли бы разделиться, не опасаясь потеряться в городе.
Даэрра Немея замерла, отвернувшись от меня, и я почувствовала, как холодеют руки. Неужели?..
– Что ж,
Тот коротко поклонился и отошел к секретеру, из которого достал листы бумаги. Голова у меня закружилась от облегчения, и я попросила:
– Пожалуйста, позвольте и мне увидеть Кинна.
Карательница чуть наклонила голову, вперив в меня пронзительный взгляд, и после томительной паузы коротко бросила:
– Каратель Росс, сопроводите.
– Спасибо, – с чувством сказала я.
Мне показалось, что Карательница усмехнулась, но я постаралась не придавать этому значения. Главное, Кинн здесь, на корабле, а остальное неважно.
…Мы спускались в трюм.
Я до последнего надеялась, что ошибаюсь, однако Каратель, не останавливаясь, вел меня всё дальше вниз, пока мы не оказались в полутемном чреве корабля. В прохладном воздухе резко пахло смолой, солью и водорослями, качка здесь ощущалась сильнее и громче шумел гребной винт. Где-то встревоженно кудахтали куры. Но, пока мы двигались мимо ящиков с провизией и бочек с пресной водой, я отметила, что по крайней мере здесь сухо и не слышно грызунов.
Кинна держали в камере – наспех сколоченной небольшой клетушке, отгороженной спереди решеткой. Внутри светил один-единственный крохотный люминарий, выхватывающий из полумрака узкую лежанку, откидной столик, а в углу – тумбу с кувшином и тазом для умывания.
Мои руки непроизвольно сжались в кулаки. Это какое-то изощренное издевательство. Нас, пленных дремер, разместили в более чем хороших условиях – так неужели на всём «Дартеллии» не нашлось свободной каюты для Кинна?..
– Вира!
Поднявшись с лежанки, Кинн тут же подошел к решетке, и даже в тусклом свете я увидела, что с нашей прошлой встречи он еще больше осунулся. К горлу подступил комок. Это всё из-за меня. Кинн оказался здесь из-за моего желания, чтобы он плыл с нами.
Каратель молча отдал мне свернутую бумагу и карандаши, а сам отступил на несколько шагов назад, но недостаточно далеко – давая ясно понять: никаких секретов.
– Что это? – прервал неловкое молчание Кинн, указывая на бумаги.
Я постаралась собраться с мыслями.
– Это карта Энтаны. Нам нужно несколько копий, чтобы не заблудиться в городе, если разделимся. Ты сможешь?..
– Конечно. Мне бы только светильник поярче, – сказал он, посмотрев на Карателя. Я обернулась, тот коротко кивнул. Кинн спросил: – Сколько копий вам надо?
– Было бы хорошо, если бы карта была у каждого, но… как получится. Ты знаешь, зачем мы плывем в Энтану?
Он покачал головой. Прижав вещи к груди, я в двух словах рассказала ему о нашей миссии. Помрачнев, он бросил взгляд на Карателя и тихо спросил:
– Зачем Имроку Дейну камень-сердце?
– Не знаю. Он столько всего недоговаривает…
В этот момент корабль так качнуло, что, не устояв, я едва не ударилась лицом о металлические прутья, но Кинн удержал меня за плечо – на фоне окружающей прохлады его прикосновение обжигало.
– Спасибо, – сказала я, глядя ему в глаза.
Он не улыбнулся, просто смотрел на меня, и я забыла о том, что нас разделяет решетка, о том, что мы не одни. В ушах зазвучал его голос: «Я люблю тебя».