Проклятие Эвлона
Шрифт:
— Эмм… почему только последний погиб «героически»? – недопонял Сергей.
— Он обездвижил гериона ударом под брюхо и уже мертвый держал его на своем роге, пока остальные добивали. Он сознательно пошел на это, а первые двое просто не смогли вовремя увернуться, что не уменьшает моей скорби по ним, — вздохнула королева. – Прошло всего три дня после церемонии, печать крепка, и демонам тяжело пробиваться наружу. Этот герион ослаб и обошелся нам дешево, а бывают дни, когда в свитке больше прайда имен. И я с каждым из них прощаюсь. От моего решения зависит, будет ли в свитке больше имен, чем обычно, или нет. Понимаешь теперь, почему я, в конце концов,
— Я все понимаю, Ваше Величество, — тихонько ответил Серый. — Я был там.
Он еще раз перечитал свиток и осторожно положил его обратно в ящик. Побывав на поле боя, уже невозможно было равнодушно относиться к прочитанному. Кто пронесся по вздрагивающей от грохота копыт равнине, атакуя врага, кто увидел своего приятеля, брыкавшегося в пасти демона, кто проводил погибших соратников в Долину Снов, для того уже не существовало «каких-то незнакомых экусов». Каждый павший был боевым товарищем, чья гибель воспринималась близко к сердцу.
— Отправить бы их всех к Вратам, — подвел итог своим размышлениям Сергей. — Пусть сами попробуют хотя бы разок пнуть демона.
— Неплохая идея, — хмыкнула королева. — Я надеюсь когда-нибудь провести закон, обязующий членов совета заслужить хотя бы одну бусину в дополнение к прочим требованиям, но это еще нереальнее, чем полетать на вашем «самолете».
Серый закончил работу, получил дозволение покинуть комнату и отправился спать. Слова Синсеры лишь усилили его беспокойство по поводу предстоящего дня.
вижу люцерну! — бушевала королева Синсера. — Все это знают! В свитке обязанностей отдельным пунктом написано, что люцерна в этом доме запрещена!» Полумертвая от страха служанка практически распласталась по полу, поднос с королевским завтраком валялся в углу, а вся еда разлетелась по комнате.
— Солния, она же новенькая и просто перепутала подносы, не сердись, — попыталась урезонить Кульсита свою воспитанницу.
— Откуда здесь вообще взялась эта гадость?!
— Я заказывала ее для себя, — пояснила пожилая няня. — Я уже не так молода, чтобы баловать себя острыми смесями типа мяты с огненным листом, а люцерна полезна и питательна.
— А еще она — отвратительна! — с новой силой полыхнул гнев повелительницы. — Уж мне пришлось ее скушать достаточно, будучи жеребенком! Я до сих пор не забыла этот мерзкий вкус! Именно поэтому я запретила ее в тот же день, как мне исполнился табун!
Табун сезонов — это шестнадцать лет от даты зачатия — день, в который жеребенок официально становится полноправным членом общества. В отличие от земных лошадей, экусы росли лишь чуть быстрее, чем люди, и в шестнадцать были еще совсем молодыми.
Обернувшись к входу, Синсера заметила удивленного Сергея. «А ты что уставился?!» — вскричала она и мощным пинком запустила в него подушкой. Рефлексы сработали быстрее, чем мозги. Перехватив набитый соломой снаряд в полете, Серый метнул его обратно и лишь потом сообразил что сделал. Подушка ударила по голове правительницу Эвлона, отскочила и покатилась по полу, а королева, выпучив глаза, еще несколько мгновений не могла поверить в произошедшее. Опасаясь того, что сейчас случится, все попятились, а служанка постаралась слиться с полом. «Ах!.. Ты!.. Мелкий!.. Мерзавец!!!» — от вопля Синсеры зазвенели стекла. Намереваясь покарать наглеца своими собственными
— Эмм… и что дальше? — робко поинтересовался Сергей, когда пауза затянулась.
— Ты — мерзавец! — возмущенно фыркнула повелительница и внезапно расхохоталась.
Он облегченно вздохнул. Похоже, гнев королевы спал, и его жизни больше ничего не угрожало. Синсера наклонила мордочку и фыркнула Сергею в живот, от чего он тоже захихикал.
— Ты уж слишком мне нравишься… чтобы ссылать на острова, как бешеного кари, — стала вслух рассуждать повелительница в перерывах между фырками в пузико.— Каменоломни? Нет… прослыть первой в истории королевой… устроившей суд над кари, мне неохота… Вообще, я буду выглядеть глупо… если накажу тебя, как экуса.
Серый от смеха повалился на каменные плиты пола, но Синсера и не думала прекращать. Она проводила мордочкой по груди и животу, желая, видимо, таким способом расквитаться с «мерзавцем» за посягательства на свое королевское достоинство.
— Ладно, пошли завтракать, — сказала повелительница, прекратив, наконец, щекотаться. — Там должны уже все заново накрыть.
— А если не успели? — поинтересовался Серый.
— То я устрою им еще одну выволочку, — пообещала королева.
К счастью, приводить угрозу в исполнение не пришлось. К их приходу все последствия погрома в гостиной уже ликвидировали, и фрейлины чинно сидели за столом, дожидаясь своей повелительницы. За едой все усиленно делали вид, что ничего не произошло, хотя Сергей и заметил несколько сочувственных взглядов, брошенных на него присутствующими. Поев, Синсера ушла в свои покои, после утренних пробежек ей требовалось сменить примятую попону и заново уложить гриву. Одна из служанок шепнула Серому, что его ожидает советница Канея, и он вышел во двор.
— Эквитаки, Канея, ты не передумала? — Сергей у хозяйки.
— Эквитаки, Сегри! Нет, я твердо решила сделать это, — ответила она.
— А что сказала Страта по этому поводу?
— Она бы стала меня отговаривать, поэтому я ее не предупредила. Советница слишком осторожна, но если промедлить, то эту реформу примут, и тогда уже ничего отменить будет нельзя.
— Ох, удачи тебе, — вздохнул ее подопечный. — Я сейчас сделаю тебе особую прическу, может это хоть чуть-чуть отвлечет всех.
Сергей уже много раз расплетал розочки на гриве Синсеры и уже разобрался с принципом их плетения. Конечно, ему страшно не хватало четырех дополнительных лап, но он воспользовался заколками, которые прикарманил в комнате королевы, чтобы временно скреплять пряди в нужных местах. Процесс оказался небыстрый, и когда Серый закончил первую розочку, Канея стала поторапливать своего подопечного. Решив, что еще на четыре уйдет слишком много времени, он быстро заплел оставшуюся часть шеи в колосок на изнанку, и советница ускакала на собрание.