Проклятие Эвлона
Шрифт:
— Она тебя не видит, — успокаивающе прошептала Синсера. – Поле изнутри непроницаемо.
— Кто это? – шепнул в ответ он.
— Причина всех наших бед. Источник проклятия. Калигум, — в словах королевы сквозила неприкрытая ненависть, и продолжала говорить она уже в полный голос. – Ты видел ту силу, что мы сегодня собрали. Я могла бы ей исцелить всех больных Эвлона, я могла бы напитать поля магией так, что они дали бы тройной урожай, ей нашлось бы тысячи применений! Но нет, все до последней искры идет на защиту Врат. Табуны легионов экусов погибли по ее вине, и еще больше погибнет в будущем. Это – цена нашего спасения, а
Пока королева говорила, пленница улеглась на пол и закрыла глаза. Ее бока мерно вздымались, и, похоже, она сразу заснула. Впрочем, что еще оставалось делать заключенной? За сотни сезонов она научилась спать большую часть жизни.
— А зачем тут вторая клетка? – спросил Сергей.
— Раз в сезон заклинание переносит ее в соседнюю клетку, чтобы можно было вынести навоз и загрузить свежего сена. Другого способа ее кормить нет. Это поле непроницаемо.
— Зачем сено? – недопонял он. – Вы ее еще и кормите за все, что она сделала?
— Эмм… понимаешь, однажды мои предки не положили сена, и выдался на редкость неурожайный сезон. Поля пересохли, деревья облетели, даже реки обмелели, хотя солнце вовсе не грело, а наоборот будто бы потускнело. Все кое-как протянули до конца сезона на старых запасах. Естественно, ей тогда наложили самого лучшего сена, что смогли сохранить, и в тот же день, как сменился сезон, и она поела, все наладилось как по волшебству. Трава пробивалась прямо на глазах. За голову дней поля и деревья зазеленели, будто бы и не было мора.
— Но как Калигум может влиять на погоду и урожай?
— Не знаю. Возможно, это было просто совпадение, но я рисковать не буду. Пусть ест вволю, но не обрекает на голод моих подданных.
Сергей сделал шаг и остановился, вопросительно обернувшись к Синсере.
— Можешь посмотреть ближе, — разрешила она. – Ни один экус не может пройти сквозь…
Идя вперед, Серый решил опереться ладонями о радужную защиту и, не встретив преграды, кувыркнулся внутрь. Все звуки будто бы обрубило, и навалилась полная тишина. Он расслышал дыхание пленницы и стук своего сердца. В нос ударила жуткая вонь, настолько едкая, что из глаз брызнули слезы. Сергей обернулся и увидел зеркальную поверхность поля, ни королевы, ни поляны, ничего сквозь нее увидеть оказалось невозможно. «Я в клетке Калигум!» – дошло до него, и наступила паника. Со сдавленным вскриком он бросился обратно, опять беспрепятственно пройдя сквозь преграду.
— Сегри!!! – Синсера казалась испуганной и удивленной. – Как ты прошел внутрь?!
— Наверное, дело в том, что я – не экус? – нервно вздрагивая, предположил он.
— Возможно… — королева задумчиво вскинула голову. – Следуй за мной.
Она пошла по тропинке обратно к замку. В походке повелительницы прибавилось легкости. Произошедшее каким-то образом помогло вернуть ей душевное равновесие. «Со злом следует неустанно бороться, а не предаваться сожалениям об упущенных возможностях», — читалось в ее прищуренном взгляде.
— Сейчас тебе предстоит чуть-чуть потрудиться, — сказала Синсера, при входе в свои покои, — да и мне, пожалуй, не стоит бездельничать посреди дня.
«Чуть-чуть» — оказалось шуткой. Несколько часов до самого полудня Сергей приводил в порядок усаженную колючками шерстку повелительницы.
Серый вернул шкурке Синсеры идеальное состояние и, получив дозволение удалиться, отправился в гостиную компенсировать пропущенный завтрак. Куда бы он ни пошел, его преследовал взгляд зеленых глаз демонессы. Изумрудные блики солнца плясали на стеклах, на поверхности пруда, отражались в кайлубисовых украшениях встречных экв, и каждая зеленая искорка заставляла его вздрагивать. Почему брошенный мельком взгляд так запал в душу? Возможно из-за невероятной красоты этих глаз? Или Сергея тронуло их печальное выражение? «Как же выглядит Калигум под слоем грязи?» – задался он вопросом и направился в библиотеку.
Личная библиотека королевы оказалась заполнена в основном художественными произведениями. Сергей еще не научился ориентироваться в свитках, а в вынутых наугад оказалось на удивление много «любовных романов». Если полсвитка посвящено тому, что подумал пылкий экус, глянув на скромную экву, а еще полсвитка о том, как она не решалась ответить на его ухаживания, иначе определить их содержимое он не мог. В эпоху, когда само понятие «семьи» было давно позабыто, а любовь между экусом и эквой просто не могла возникнуть из-за их практически пожизненного раздельного проживания, интерес к подобной литературе казался довольно необычным. «Неужели Синсера действительно все это читала?» – задумался Сергей, прокручивая свиток с очередной историей.
Упоминаний про демонессу он так и не обнаружил, зато прекрасных экв частенько сравнивали с богиней Люсеей. «Она неслась по равнине, будто Люсея, летящая на крыльях». Что это, художественный вымысел, или богиня действительно была крылатой? «Солнце отражалось в ее глазах, и они казались зелеными, как у Люсеи», – то, что у богини зеленые глаза упоминалась довольно часто, это вообще считалось признаком сверхъестественного, а вот с цветом ее шерстки авторы к согласию прийти никак не могли. «Увидев ее белоснежный профиль, он решил, что это сама Люсея снизошла до простого смертного». Здесь она была белой, но другой писатель возражал: «В косых лучах солнца, пробивавшихся сквозь листву, ее вороная шерстка светилась небесно-синим цветом. Казалось, будто это Люсея идет к нему по аллее». Вряд ли в действительности черная шкурка могла бы показаться синей, автор допустил такую вольность, чтобы сравнить свою героиню с богиней, но факт оставался фактом, в этой книге цвет Люсеи был отнюдь не белым.
Поняв, что не найдет тут интересующих его сведений, Сергей рассовал свитки обратно по полкам. Исторические тексты были в центральной замковой библиотеке, куда частенько наведывалась Луденса, но после церемонии она закрывалась на несколько дней. Да и вряд ли его пустили бы туда бродить одного. Оставалось только дождаться возможности расспросить обо всем ученую хорнию.
Ни в этот день, ни на следующий Канея так и не пришла проведать своего подопечного, но причина отсутствия была очевидна. Отдав в ритуале свои силы, ее элока несколько дней лежала пластом, и ответственная довния просто не могла оставить ее без присмотра.