Проклятие Кеннеди
Шрифт:
Встреча с Донахью и Пирсоном состоялась в час в кабинете сенатора. Хазлам сел, взял предложенный кофе и оглядел комнату.
— Как прошло утро? — спросил он.
— Спасибо, отлично. — Донахью сидел за своим столом. — О Митче ничего нового?
— Береговая охрана прекратила поиски, но мы этого ожидали.
— И что же дальше?
Что делать с микрофонами, которые мы установили в кабинетах, что делать в связи с пропажей Митча? Когда мы обратимся к властям? Хотя какой в этом смысле — мы ведь не можем доказать, что Митча убили.
— Я должен
— Что же?
Пора сказать ему — и сделать это можно лишь одним способом.
— Сегодня утром вас пытались убить.
Краска схлынула с лица Донахью. Пирсон справа от него замер, пораженный известием.
— У памятника Кеннеди была бомба. С дистанционным управлением, чтобы взорвать ее, когда вы будете проходить мимо.
— Откуда вы знаете, и почему она не взорвалась? — Лицо Донахью было смертельно-бледным.
— Вчера вечером я ее снял.
Донахью глубоко вдохнул, сделал паузу.
— Может быть, расскажете подробнее?
Должны же вы объяснить.
Хазлам рассказал ему обо всем. Так в чем дело, Джек? Почему ты реагируешь не так, как надо бы? На первый взгляд твоя реакция такова, какой ей и следует быть, но это только кажется.
— И что мы должны делать дальше? — Донахью снова взял себя в руки, снова стал вести совещание.
— Мы можем обратиться к властям, но в этом случае нас спросят, почему мы не сделали этого раньше.
— Но если мы не сделаем этого теперь, потом это будет невозможно.
— Не факт, — сказал Хазлам.
— Лот чего это зависит? — спросил Донахью.
— От того, как мы станем действовать.
В чем же дело, Джек? Почему ты, черт возьми, не спросишь меня, отчего я хожу вокруг да около вместо того, чтобы сразу пойти в полицию?
— Поясните.
— Сейчас мы изучаем взрывное устройство — может быть, выяснится что-нибудь о его изготовителе. А это может подсказать нам что-нибудь о том, кто организовал покушение. Мы также выясняем личность человека, который должен был активизировать заряд. Пожалуй, стоит подождать результатов всех этих расследований, а уж потом принимать решение.
Боже милостивый… он видел выражение лица Пирсона, являющее собой копию — хотя и не вполне точную — выражения на лице Донахью.
— Когда будут результаты? — спросил Донахью.
— Сегодня вечером.
Что, черт побери, происходит, Джек? Почему ты не останавливаешь меня, не говоришь, что это бессмысленный разговор? Почему не снимаешь трубку и не звонишь в Федеральное бюро?
— Хорошо, — сказал Донахью. — Во сколько?
Да что с тобой, Джек? Ведь ты собираешься баллотироваться в президенты. А я говорю тебе, что сегодня утром тебя хотели взорвать. И вместо того чтобы обратиться к властям, ты позволяешь мне затеять такую игру, словно я в Белфасте, Персидском заливе или еще в каком-нибудь Богом забытом уголке мира.
— В шесть, — сказал он. — Если только Джордан не выяснит чего-нибудь раньше.
Утреннее совещание с ДЦР и другими заместителями тянулось
Было десять часов. Донахью как раз должны были привезти в Арлингтон; сейчас он выходит из машины и направляется к памягнику. Прошло две минуты; ДЦР выспрашивал одного из заместителей о ситуации в Китае. Бретлоу изобразил на лице интерес и снова взглянул на часы. Пять минут одиннадцатого. В любой момент телефон на столе ДЦР может зазвонить, и секретарь передаст ему о случившемся. И тогда ДЦР опустит трубку, соберется с духом и объявит присутствующим о смерти сенатора Джека Донахью.
Было десять пятнадцать. Совещание кончилось, и Бретлоу сразу же вышел. Так что же случилось, почему нужного известия все еще нет?
Он вернулся в свой кабинет, попросил Мэгги сварить кофе, закурил очередную сигарету и пробежался по телеграммам, передающим новости. Ничего — и спросить не у кого. Сеанс связи с агентом, который подкладывал бомбу, состоится в час, с оператором — в два. Он поблагодарил Мэгги за кофе, откинулся на спинку кресла и снова задумался о том, что же вышло не так и каким образом теперь все исправить.
Когда Хазлам позвонил в Бетесду, Джордан еще не вернулся; он поблагодарил секретаршу и позвонил по номеру мобильного телефона.
— Куинс, это Дэйв. Напоминаю, что вечером мы тебя ждем.
Со стороны их разговор показался бы нейтральным, почти бессодержательным. Мобильные телефоны не обеспечивали секретности, и это было хорошо известно. Сам Хазлам воспользовался платным телефоном у лифтов, а не одним из тех, что стояли в подведомственных Донахью помещениях.
— Да, я помню. А предварительную беседу ты провел? — Ты видел Донахью и Пирсона и рассказал им о сегодняшнем утре?
— Да.
— Ну и как?
— Они заинтересовались.
Он повесил трубку и пошел обратно, вступил в коридор, вдоль которого располагались кабинеты сотрудников Донахью.
Комнаты были пронумерованы от угла: 398,396,394, 392. Все четыре, а также два кабинета напротив, занимал аппарат Донахью.
Он шагнул назад и посмотрел на двери.
Не на те, что вели в приемную или в кабинеты юристов и помощников Донахью. А на двери в кабинет самого сенатора. Комната 394. Запертые, конечно; вход через приемную. Наверняка поставлены на сигнализацию, так что в случае чего пройти через них будет непросто, автоматически подумал он.
Так в чем секрет Донахью? Вчера вечером Пирсон был откровенен с ним, но он не рассказал всего, хотя сам, возможно, думал иначе. Забудь об этом, снова сказал себе он; ведь ты даже не знаешь, что искать и с чего начать поиски. А может быть, не знаешь и того, что толкает тебя на эти поиски.
Он покинул Рассел-билдинг и пошел в Библиотеку Конгресса; входом в самое библиотеку служила незаметная дверь в задней части здания.
Забудь о своих смутных ощущениях, сказал он себе; сконцентрируйся на том, что по-настоящему важно. Продумай различные линии поведения в зависимости от того, что выяснит Джордан.