Проклятие китайского колдуна
Шрифт:
Перед тем, как вскрыть пакетик, Толстяк плотно обмотал лицо случившимся на спинке стула полотенцем. В пакетике оказался угольно-черный порошок, совершенно сливающийся с комнатной темнотой.
Тщательно следя за тем, чтобы ни одна крупинка не попала ему на руки, Толстяк высыпал черный порошок на листок бумаги – прямо поверх белого порошка.
– Готово, – глухо прозвучало из-за полотенца, – теперь когда она включит светильник, лампочка быстро прогреет бумагу, белый порошок начнет испаряться и, попав в ее легкие, лишит его возможности двигаться. И тогда дело дойдет до черного...
Толстяк вытер вспотевшие руки о штаны и, пятясь, стал отходить к двери. Шум, раздавшийся из коридора, заставил его крупное тело вздрогнуть. Толстяк взмахнул руками, словно обо что-то споткнулся и едва не упал на самом деле – и сбил со стоящего у стены гостиной столика – стакан.
Стакан грохнулся об пол и разлетелся сотнями осколков. Толстяк прошипел невнятное ругательство. Он наклонился было, чтобы собрать осколки, но приближающийся шум мгновенно выпрямил его.
– А... А-ат... А-атвали!! – на чистейшем русском прогремело из коридора.
Толстяк явно узнал этот голос. Он моментально изменился в лице, сорвал с себя полотенце и, судорожно скомкав, швырнул в угол. Сотрясаясь от охватившей его тело дрожи, он рванулся к двери, тихонько приоткрыл ее – и не смог удержаться от облегченного выдоха.
На цыпочках Толстяк выкатился в коридор, подбежал к двери, ведущей на черный ход и исчез.
Одурманенный белым порошком коридорный неподвижно сидел за своим столиком, уставив совершенно пустые глаза в какое-то одному ему известное измерение.
Истошные вопли:
– А-а-а-атвали! А-а-а-атвали! – гремели по коридору.
– Ну вот, – вздохнула Даша и попыталась бледными губами улыбнуться, – нас и отпустили. Когда следователь начал через переводчика объяснять нам, в чем нас обвиняют, я едва удержалась от того, чтобы не грохнуться в обморок. Подумать только – умышленное убийство с целью ограбления. Какие-то неясные намеки на шпионаж. Просто жуть. Но я же говорила, что нас отпустят, когда разберутся.
– Это я говорила, – поправила я Дашу, – забыла? Ты еще вспомни, как ты в полицейской машине рыдала. Как ты кричала, что все пропало, что мы погибли...
– Было дело, – виновато призналась Даша, – сорвалась я, извини. Первый раз в жизни меня арестовали. Да еще в чужой стране, да еще по такому серьезному обвинению.
Такси подкатило к парадному входу в нашу гостиницу. Мы расплатились и направились в холл. За стойкой портье сидел незнакомый китаец в форменной одежде. Увидев нас, он так выпучил свои узкие, что на мгновение стал похож на европейца.
Даша снова нервно вздрогнула.
Я спокойно поздоровалась с портье. Не ответив на приветствие, он схватился за телефонную трубку, как за пистолет. Быстро-быстро набрал номер и что-то залопотал на своем тарабарском языке.
Мне даже не пришлось применять свои экстрасенсорные способности, чтобы понять, куда он звонил – пока мы находились в полицейском участке, пока через переводчика разговаривали со следователем, у меня было достаточно времени и возможности выучить, как по-китайски будет «полиция», «следователь», «подозреваемый».
Очевидно, портье решил, что нас с Дашей уже оформили, как убийц-маньяков и предали скорой, но мучительной смерти; вот он и звонил в полицию узнать, почему это мы вновь оказались на свободе, да еще имели наглость вернуться на место ужасного преступления.
Присмотревшись к портье, я вдруг поняла, что это тот самый китаец, который и вызвал полицию, тот самый китаец, который и вызвал полицию, тот самый китаец, из-за которого мы и попали сначала в полицейскую машину, а потом в участок. Да это он. Только волосы его теперь не встрепаны, а причесаны аккуратно. Но выражение лица снова – тревожное, взволнованное. Поэтому-то я его и узнала.
Судя по всему, по телефону портье сообщили что-то, ни в какие разумные рамки не укладывающееся – потому что он медленно, как бы с сожалением положил трубку и с вымученной улыбкой обратился к нам с приветствием.
Я невольно поморщилась.
– Пойдем в бар, – шепнула мне Даша, – мне просто необходимо немного выпить, а то я с ума сойду от всего этого...
Я кивнула. Даше, да и мне тоже на самом деле необходимо было прежде всего – прийти в себя. С нами и вокруг нас творилось что-то непонятное и притом очень пугающее.
– Пойдем, – сказала я Даше.
Мы направились по коридору, вход в который был украшен гирляндами искусственных цветов, куклами переплетающихся с друг другом драконов, иероглифами и соответствующими надписями на английском языке, которыми мы с Дашей в своих поисках какого-нибудь злачного заведения и руководствовались.
Даже не оборачиваясь, я чувствовала на своей спине недоумевающий взгляд портье. Да, ему, конечно, есть чему удивляться – чтобы обвиняемые в тяжком преступлении вернулись обратно в гостиницу, где произошла трагедия – спустя всего два часа.
Да и Даша была этому обстоятельству немало удивлена. И обрадована. Пожалуй, больше обрадована, чем удивлена, потому что особого удивления пока не выказывала – было не до того.
Конечно, я знала в чем тут дело. Просто в процессе допроса я использовала свои экстрасенсорные способности.
Довольно трудно было – потому что я общалась не непосредственно с допрашивающим меня полицейским, а с переводчиком; но мне удалось сконцентрироваться (что было очень сложно в данной ситуации) и, проникнув в сознание переводчика, установить виртуальный канал обмена мыслительной энергии с полицейским. Сознание того, кто переводил с русского языка на китайский и наоборот – сыграло роль своего рода передатчика энергии.