Проклятие Лозыль-То
Шрифт:
– Что Вы делали на обходе, тем утром? – посуровел Ремнев. Сержант, сидевший рядом, напрягся. Ситуация напомнила ему сцену из вестерна, где в маленькой комнате, набитой огнестрельным оружием и озлобленными картёжниками, резко накалилась атмосфера.
– Я уже все рассказал. У меня все по инструкции. Я не хочу потерять эту работу… – захлопал ресницами Борис Борисович, словно напуганный ребенок, – это же… просто нападение медведя, я ничего не сделал!
– Может и так. Бездействие тоже наказуемо, – рассуждая, Ремнев поднялся с кресла, протягивая егерю руку, – мы еще вернемся. Благодарю за чай.
–
Домой полицейские ехали в тишине. Каждый думал о своем, цепляя взглядом деревья и кустарники, пролетающие за окном на огромной скорости. Начался дождь, который значительно ухудшил видимость на дороге. Первым нарушил тишину сержант Круглов.
– Когда Вы успели узнать, что Краснокупский продал им оружие? – спросил он следователя.
– В домике егеря, возле стены стойка для огнестрела. У него там семь секций. В каждой по ремингтону, кроме последних двух. Я предположил, – скучающим тоном ответил Ремнев.
– То есть Вы даже не знали наверняка? Но это ведь… – растерялся сержант, подскочив на очередной яме.
– Блеф, – закончил за него Виктор Иванович, переключая двигатель на пониженную передачу, – ложь во благо. И не нужно оценивать моральную составляющую этого поступка. Цель достигнута. Сегодня ты сделаешь запрос в ведомство и все подтвердится. Уверяю тебя.
Тем временем, автомобиль приближался к поселку. Ремнев оставил своего попутчика возле указателя на ПГТ-7, наказав прислать отчеты в его квартиру. Короткий звонок судмедэксперту Кирдану Юрию Олеговичу – его старому другу, также не принес результатов. Виктору Ивановичу ничего не оставалось, как вернуться обратно в город.
Вечерело. Осеннее солнце на Севере заходило стремительно быстро. Дорога, еще минуту назад очерченная золотистой аллеей из березок и лиственниц, сейчас уже была погружена в абсолютную тьму. Приближалась зима, и здесь это ощущалось как никогда остро. Леса пустели, темнели ветви и менялись кроны деревьев. Люди реже выходили на улицы, предпочитая ветреным проспектам теплые рабочие места. В сентябре редко не увидишь подростка, раздающего листовки или уличного музыканта с барабанной установкой. Эти безжизненные улицы служили дорогой от одного обиталища к другому. Украшенная набережная пустовала, как и широкая площадь перед ней. Ремнев все ехал по пустынному городу, остро ощущая свое одиночество и ненужность. В чем-то директор «Колосса» был прав: зачем держать этого медленного старика, потерявшего хватку? Щемящее чувство в груди Виктора Ивановича подсказывало ему, что он уже не вернется из командировки обратно в Тюмень.
Ближе к девяти вечера того же дня, в дверь следователя Ремнёва постучали. Это был запыхавшийся сержант полиции Фёдор Круглов. Он вручил ему толстенную папку с отчетом о преступлении.
– А, спасибо, – отстраненно произнес Ремнёв, взяв документы, и только потом обратил внимание на того, кто перед ним стоял, – Федя, у тебя что, в отделении курьеров других не нашлось? Что ты сам-то шатаешься? Делом займись, у тебя голова должна работать, а не ноги.
– Я просил! Но Шангин сказал, что свободных людей нету, – простодушно ответил парень, поправляя фуражку.
– Козёл твой Шангин, – Ремнёв покачал головой и приоткрыл дверь, – выпить хочешь?
– Не откажусь, Виктор Иваныч!
Юноша переступил порог квартиры Рёмнева, снимая головной убор и осматриваясь.
– Так, молодой, сразу говорю – тут тебе не «пять звезд», – говорил Виктор, размахивая папкой в стороны, – ванна направо, там же санузел, кухня прямо. Захочешь переночевать – есть старый матрас в шкафу.
– Нет проблем, – ответил Федор и прошел за хозяином квартиры, которая мало чем отличалась от его собственной. Мужчина не испытывал никакой неловкости, глядя на обшарпанные стены и старенькую мебель.
Виктор Иванович прошел столовую, где располагался небольшой кухонный уголок, дребезжащий холодильник «Бирюса» и скобяной стол, украшенный простой грязно-белой скатертью. На его поверхности блестел граненый графин и пара рюмок. Казалось, это был единственный предмет интерьера, за которым хоть как-то ухаживали. Он сверкал своей чистотой, демонстрируя в хрустальных отблесках свое содержимое.
Следователь плюхнулся на стул, рядом бросил папку. Быстрым, ловким движением, какое доступно не каждому старику, он разлил по рюмкам водку и толкнул одну сержанту.
– За службу! – Виктор поднял рюмку и услышав ответ, опрокинул ее.
Горячая жидкость обожгла горло, растекаясь в груди. Круглов скривился, отчего вокруг его длинного шрама на лице, собрались морщинки. Виктор тут же налил еще. Почти сразу на кухне стало жарко. Мужчина расстегнул флисовую рубашку, под которой было нательное белье, чтобы хоть как-то сбавить градус. Федор молчал, разглядывая огромные кипы бумаг, разложенные на кухонном гарнитуре. Его взгляд скользил по стенам, на которых пестрили разноцветные фотографии предыдущего убийства.
– Ну, Федя, что думаешь о нашем медведе? – начал Ремнёв, потянувшись за самокруткой в нагрудный карман.
– Да что думать-то? Не знаю: обычный бурый медведь, возможно самка с детенышем, что объясняет погоню за жертвой и жестокость убийства. Вероятно, находилась в состоянии стресса. Вы можете посмотреть отчет…. Там есть все показания, сведения… – замялся парень, почесав лоб, на который спадали отросшие и неухоженные, русые пряди.
– Я не понял, ты на ток-шоу Дроздова собрался или все-таки следаком хочешь быть? Что за заметки юного натуралиста? – отчитывал его Ремнёв, – ты же не придурок из соседней ментовки, который у жертвы даже порезов не увидел, и обозвал его утопленником. Круглов, ты провел весь день со своим трупом, и ты в рот мне заглядываешь с тех пор, как я приехал. Хочешь чему-то научиться!? Я слушаю тебя.
Ремнев сложил руки на груди, прикусывая горящую папиросу зубами. Едкий дым заполонял кухню. За стеной кто-то вел разъяренную дискуссию. Круглов бросил еще один взгляд на комнату и заговорил:
– Балаев был на отгульном в этот день. Местные из ПГТ-7 пару раз видели его с лесничим незадолго до происшествия… Я сделал запрос – егерь действительно продал оружие жертвам, незадолго до их гибели.
– Думаешь, он – наш клиент? – поинтересовался Ремнев.
– Краснокупский и вправду выглядит подозрительно, – задумчиво произнес Федор, вспоминая недружелюбного егеря Бориса Борисовича, – но…