Проклятие мёртвого короля
Шрифт:
Каждый раз, проходя мимо комнаты Анны, я замирал, даже не всегда осознанно, и прислушивался... А потом всегда шел в свою комнату по дуге, чтобы пройти как можно ближе к двери в комнату Мартоша и тоже прислушаться. Это была уже традиция... Убедиться, что все по-прежнему, что бестолочь все еще... все еще только моя.
Да, я видел как они целовались, как он на нее смотрит, как... как все зыбко и в любой момент может покачнуться. Но заставить себя подойти к Анне и поговорить я не мог!.. Даже осознавая, что зря от нее отказался, потому что все равно ничто не изменилось. Она осталась моей слабостью, правда, теперь болезненной, изъедающей душу, как отрава.
Через Месарша я сумел оплатить пансион своей прабабки на двадцать лет вперед и даже передал ей письмо, в котором написал, что у меня все хорошо, просто улаживаю кое-какие дела.
Охраной моих родственников никто особо не занимался, только присматривали за ними краем глаза. Но это и правильно - меньше шума, меньше лишнего внимания.
Я постоянно ощущал себя балансирующим на канате, натянутом над пропастью.
Лич в замке, легко блокирующий двери и замуровывающий комнаты... Вдруг мы как-то проснемся и окажемся заточенными каждый у себя? Не то чтобы этот кошмар мешал мне спокойно спать, но беспокоил. Как и осознание того, что именно этот безумный скелет держит в своих костлявых лапах все нити паутины, управляющей мертвыми. А главное, он же в любой момент может запустить вирус по новой!..
Но лич больше не появлялся, в отличие от призрака Анталя. Вот тот в первое же утро, как только я снова добрался до библиотеки, вышел из стены и огляделся.
– Не думал, что будет так тяжело!..
Я замер, боясь спугнуть потенциального информатора, учителя и возможного союзника.
Призрак ... эм... ходил... и вообще вел себя, словно живой. Для недавно потерявшейся души такое поведение нормально, но эта-то живет в замке уже восемь сотен лет!..
– У тебя получилось создать меч?
– внезапно спросил... Анталь, подойдя ко мне и посмотрев на раскиданные по столу книги.
– Кинжал - мой предел, - вздохнул я. Ну не перед самим же собой мне выделываться? Хотя по теории реинкарнации странно, что мы раздвоились и я переродился.
– Знаешь, я когда очнулся, обрадовался. Решил, что мне все приснилось... - Анталь скользнул по книге рукой, как и положено призраку. Взять в руки у него не получилось.
– Потом обучал брата и вместе с ним искал способы, как меня упокоить. Питер перерыл тут все, но у нас ничего не получилось, - Анталь вздохнул, и я даже почувствовал дуновение воздуха, прохладное и едва ощутимое.
– Тот, кто жил здесь после него, не хотел со мной общаться и звал меня галлюцинацией. Зато именно он создал Берталана и других...
– Берталана?
– я вопросительно посмотрел на Анталя, а тот, несколько раз пройдя сквозь кресло, наконец умудрился в него сесть.
– Почти забыл, как это делается, - пояснил он.
– Раньше мы с Питером много экспериментировали. У меня даже получалось брать вещи. А потом я переселился в стены и только наблюдал... Пока не появился Берт. Он, конечно, странный и говорит только стихами, но со временем привыкаешь ко всему. Даже к такой манере разговора.
– А... Ты про дворецкого!
– сообразил я.
Анталь кивнул и снова огляделся.
– Даже не надеялся, что опять начну общаться с живыми. Но если хочешь, я готов с тобой поделиться всем, что помню...
Глава 3.10
Адриан:
Сегодня утром, когда эти двое спустились, я сразу понял, что бестолочь уже больше не моя... Она светилась и смотрела на Мартоша, пахла Мартошем, улыбалась Мартошу...
Я знал, что будет больно, но даже не подозревал насколько. Словно...
Словно меня снова пронзило этими стрелами с антлигоским наконечником. Когда ты вроде бы еще жив, но даже вздохнуть не получается, и ты чувствуешь, как из тебя вытекает сила, магия... и остается только боль. И хочется трусливо сбежать, превратившись в сову, и летать по стране до тех пор, пока разум не сольется с птичьим и сердце не перестанет ныть.
Но сбегать было нельзя...
В замке все еще прятался лич, удерживающий нити паутины с кладбищ. А значит, над страной все еще висело проклятие и мы втроем были единственные, кто мог что-то с ним сделать. Хотя бы затормозить его на время. А потом... Потом будет видно.
Я все же сбежал... в библиотеку.
Упал в кресло, закрыл глаза, посидел так какое-то время, чувствуя, как внутри все потихоньку леденеет. Как тогда, в пламени костра... в какой-то момент боль стала такой невыносимой, что я перестал ее чувствовать.
Только долго так сидеть, наслаждаясь апатией, у меня не получилось. Внутри начали просыпаться желания, идеи, захотелось действий...
В конце концов, еще не все потеряно, мы все живы, Мартош не идеален... Вдруг мне удастся разгрести все свои проблемы раньше, чем... чем...
Я с тоской посмотрел на кольцо у себя на пальце. Бестолочь свое тоже до сих пор не сняла. Вряд ли потому, что просто не додумалась.
Значит... надо решить все свои проблемы и с чистой совестью признаться, что поступил как идиот. И тогда посмотрим, кого из нас двоих выберет Анна.
Проблем у меня было три - светлые, темные и лич.
Я решил начать с самого сложного и достал тетрадку, в которую дословно записал текст настоящего проклятия, того, что отец выкрикивал уже полубезумным от боли и ненависти.
«Если мои потомки не вернутся в родные стены и закон равновесия не восстановится, вы все умрете. Умрете сами и убьете своих близких! Ни одного живого не останется в этой проклятой мною стране... Никто и ничто не остановит мое проклятие! Если оно начнет исполняться - все умрут!... А я восстану, чтобы править мертвыми!»
Итак, что у нас есть? Потомки в родных стенах?
– в наличии. Закон равновесия?
– ну я не знаю, конечно, но, как по мне, то, что бестолочь ритуально объединилась с императором, думаю, можно засчитать за выполнение условия.