Проклятие мертвых Богов
Шрифт:
Одним из посетителей, пьющих здесь сегодня, был Ллеу.
Рис с Пасленом на короткое время потеряли его след, затем, совершенно случайно снова нашли – Ллеу двигался из Утехи на юг, а не на восток. Они проследили за ним до города Новый Порт, расположенного в Новой Гавани на южном побережье Нового моря. Рис не понимал, почему брат движется на юг, в то время как остальные Возлюбленные идут на восток. Ответ на свой вопрос он получил в Новом Порту. Ллеу оплатил место на корабле, отправляющемся через несколько дней в город Устричный.
Отыскать Ллеу было несложно. Рис просто ходил от одного бара с дурной репутацией к другому бару с дурной репутацией, описывая брата хозяевам заведений. В Новом Порту они нашли его с третьей попытки.
Хозяева всегда запоминали Ллеу, поскольку он отличался от всех прочих посетителей, в основном изможденных рабов «гномьей водки», которая правила их жизнями. Эти «пленники гномов», как их называли, обычно были худосочными и бледными, поскольку алкоголь был им и едой, и питьем, глаза у них были тусклые, щеки ввалившиеся. Ллеу же, наоборот, был здоровым и бодрым, симпатичным и жизнерадостным. Он давным-давно избавился от одеяний жреца Кири-Джолита и ходил теперь в рубахе и камзоле, кожаных сапогах и вязаных чулках – такой костюм носили обычно молодые люди благородного происхождения.
Ллеу, видимо, каким-то образом сумел разжиться деньгами, поскольку его одежда была хорошо пошита, и он отсчитал немалую сумму за право проезда на корабле. Надо полагать, какая-то из его жертв оказалась богатой. Если же нет, значит, он где-то украл деньги, что тоже не вызывало удивления. Все-таки Ллеу было нечего бояться закона, скорее судьи испытали бы немалое потрясение, пытаясь повесить его.
Когда Рис вошел в «Рыгантину», Ллеу посмотрел на него и отвернулся. В его пустых глазах не отразилось узнавания. Ллеу не помнил Риса, не помнил ничего. Он знал собственное имя – и это все. Наверное, Чемош сказал ему, кто он такой. Но тот человек, которым он был, исчез навсегда.
Прочие посетители таверны были полностью поглощены выпивкой и не желали общаться с чужаком, поэтому Ллеу поддерживал жизнерадостную беседу с самим собой. Он похвалялся своей способностью бражничать и женщинами, которые кидались ему на шею. Он смеялся собственным шуткам и распевал непристойные песни, а у Риса щемило сердце. Ллеу пил, пока у него не кончились деньги, после чего он попытался открыть у хозяина кредит. Тот, однако, в долг не наливал, но Ллеу все равно продолжал сидеть, зажав кружку в руке.
Так и прошел весь день. Ллеу время от времени забывал, что пить ему нечего, и подносил кружку ко рту. Обнаружив, что та пуста, он принимался колотить жестянкой по ящику и громким голосом требовал еще выпивки. Хозяин таверны, знавший, что денег у этого посетителя больше нет, просто не обращал на него внимания. Ллеу продолжал колотить по ящику, пока не забывал, зачем он это делает, после чего отставлял кружку. Спустя некоторое время он снова ее поднимал и требовал выпивки.
Рис сидел, наблюдая за существом, которое некогда было его братом, и время от времени делал вид, будто пригубливает пойло, – заказать выпивку пришлось, чтобы успокоить хозяина таверны. Паслен сначала скучал, а потом принялся метать в крыс сушеные фасолины, которые обнаружил в каком-то старом мешке, засунутом внутрь ящика, на котором сидел. У кендера оказалась рогатка (Рис не стал спрашивать, откуда она взялась), и, хотя сначала Паслен промахивался, через некоторое время у него начало неплохо получаться. Он попадал фасолиной в крысу с двадцати шагов, и зверек кубарем катился по грязному полу, переворачиваясь через голову. Однако через некоторое время это занятие кендеру наскучило. Умные крысы сидели теперь по своим норам, к тому же у него кончилась фасоль.
– Рис, – позвал Паслен, складывая рогатку и засовывая за пояс. – Пора бы поужинать.
– Мне казалось, у тебя нет аппетита, – улыбнулся в ответ монах.
– Это у моего носа аппетит пропал, а у желудка нет, – пояснил кендер. – И Атта думает, что уже самое время, правда, девочка? – Он потрепал собаку по голове.
Атта подняла голову и завиляла хвостом, надеясь, что они собираются уходить.
– Пока еще рано… – начал Рис, но, увидев, как вытянулось лицо Паслена и опустились уши Атты, добавил: – Но вы оба можете пойти погулять. У меня осталась еда от обеда.
Этим утром, по дороге в город, они с Пасленом помогли фермеру поставить колесо на телегу, и, хоть Рис и отказывался от оплаты, фермер поделился с ними едой. Монах передал сверток с вяленым мясом кендеру.
– Выйдем наружу, там и поедим, – сказал Паслен. – Тогда мой нос будет таким же голодным, как и желудок.
Он поднялся и потянулся. Атта встряхнулась, начав с носа и закончив хвостом, и живо посмотрела на дверь.
– А что же ты? – спросил кендер, увидев, что Рис продолжает сидеть. – Разве ты не голоден?
Рис покачал головой:
– Я останусь здесь и буду присматривать за Ллеу. Он говорил что-то насчет встречи с молодой женщиной этим вечером.
Паслен взял еду, но не пошел к выходу, а продолжал стоять, глядя на Риса, и, судя по его виду, пытался решить, стоит ему сказать что-то или нет.
– Да, друг мой, – мягко улыбнулся Рис. – В чем дело?
– Он через два дня отправляется на корабле, – произнес Паслен.
Монах кивнул.
– И что мы будем делать? Бросимся вплавь через Новое море вслед за ним?
– Я поговорю с капитаном. Договорюсь, что мы отработаем цену проезда.
– И что потом? – Наклонившись ниже, Паслен посмотрел другу прямо в глаза. – Рис, посуди сам! Мы так и будем мотаться по свету за твоим братом, когда нам исполнится уже лет по девяносто, и гонять его твоей палкой! Ллеу же останется таким же юным, будет ходить от таверны к таверне, надираясь «гномьей водкой», словно завтра никогда не настанет. И ты знаешь, что для него это действительно так! – Паслен вздохнул и помотал головой. – Наша жизнь не такая уж и длинная. Вот и все, что я хочу сказать.
Рис не стал возражать, он не мог. Кендер был прав. Жизнь коротка, но что еще ему остается? Пока кто-нибудь мудрый не найдет способ остановить Возлюбленных, он хотя бы будет стараться, чтобы список жертв Ллеу не увеличивался, и единственный способ, каким он может это сделать, – преследовать брата, как охотник преследует злобного волка.
Паслен видел, как помрачнело лицо друга, и его тут же начала мучить совесть.
– Рис, прости меня. – Кендер пожал его руку. – Я не хотел оскорбить твои чувства. Просто ты хороший человек, и мне казалось, что тебе следовало бы заниматься добрыми делами, вместо того чтобы растрачивать жизнь, не давая твоему брату совершать дела злые.